Письма с фронта лейтенанта Климовича - [19]
Дорогие мои! Должен извиниться перед вами. Третий день нахожусь в Осташкове — славном городишке на берегу Селигера. Живу на квартире у жены красноармейца и матери 6-х воинов Красной армии — симпатичной женщины. Через час всей группой двигаемся дальше, а я только сейчас собрался вам написать. Вот поэтому и прошу извинить меня. Из Куженкина мы уехали ночью, поезд запоздал. К утру были в Осташкове. Впереди еще 150–170 км пути. Мы не торопимся. Если и впредь будут оказывать такой радушный прием в домах, то надеемся даже отдохнуть. Все собрались и требуют, чтобы я закончил писание. Двигаемся в путь. Я всё еще иду и еду. Всё хорошо, но угнетает отсутствие вестей от вас. Надеюсь, что вы приложите все усилия чтобы быть здоровыми. В Осташкове я не успел дописать вам письмо, — мои спутники заторопились в дорогу. Пришлось бросить писание, хотя уехали только через 3 часа после этого. У меня осталось самое приятное впечатление от Осташковской бани. Подумать только — настоящая баня, где сколько угодно воды, пар и главное мойся, сколько душе угодно — никто не торопит тебя. Был даже в кино, но до конца высидеть не смог. Фильм старье, холод собачий и в дополнение к этому ребятишки безобразно себя ведут — шум, гам, курят — черт знает что.
Спутники мои успели выпить всё имеющееся в городе пиво и водку. Едет нас много. Но мы разбиты по группам. Моя группа — 10 чел., в свою очередь группы разбиты по 2–3 человека. Мой компаньон — человек довольно приличный и терпимый, пока дело не идет дальше хозяйственных и дорожных вопросов — всё хорошо. Срок прибытия в часть — не указан, так что можно не торопиться. На пути, через определенное количество десятков километров расположены так называемые питательные пункты. Здесь можно обогреться, пообедать и получить продукты на день — два вперед. Мы стараемся брать сухим пайком и добравшись до деревни готовим сами. Правда, чем ближе к фронту, вопрос варки пищи осложняется. В деревнях нет мирного населения, а иногда вместо деревни торчат одни трубы да головешки. Но и здесь есть такое замечательное новшество, как обогревательные пункты. Там, к твоим услугам всегда кипяток, теплая комната, где можно и отдохнуть и поспать, ну и, конечно, что-то приготовить. Одет я тепло, но вчера ухитрился приморозить левое ухо. Сегодня чудесный день — солнечно, безветренно. Ночью был небольшой буран и я, лежа на полатях, слушал его завыванье. Крепко, крепко целую. В.
Дорогие мои! Могу сообщить вам свой адрес: 450 Полевая почта, часть 132. Прошу помнить и чаще подавать о себе вести. Теперь у меня еще одна забота — как можно скорей выслать вам аттестат. Черт знает, почему наши финансисты так редко бывают у нас. Сейчас мы на новом месте — в лесу. Живем третий день в шалаше, сутками жжём костер. Но как видно белый свет отопить так и не удастся. Там, на старом месте, успели построить блиндаж, но пожить не пришлось. Готовимся к наступлению. Я здоров, если не считать легкого кашля и насморка. На днях перенес стоически пытку и сбрил бороду. Отмыл копоть, и хоть немного похож на прежнего франта. Вы простите всю эту болтовню. Основное, что хотел сообщить — это адрес. Буду считать дни до получения ответа. Здоровы ли вы? Тревожусь, хотя надежда, что у вас всё благополучно, не покидает меня. Крепко, крепко всех целую. Володя! Напиши мне письмо. Папа. В.
Дорогие мои! Жив, здоров. То и другое несколько неожиданно даже для меня. Сейчас опять в лесу, в шалаше. Финчасть должна оформить аттестат и выслать его на имя йошкаролинского горвоенкомата. Жалованье выдадут завтра — послезавтра или же 20 числа сразу за два месяца. Настаиваю на выдаче теперь, т. к. до 20 много чего может случиться. Как только получу деньги — немедленно вышлю вам. Несколько дней было тепло, сейчас опять жестокие морозы. Остальное всё по-старому. Жду писем от вас, шлите скорей. Интересно всё, что произошло за это время. И хорошее и плохое. Крепко целую вас, дорогие. В.
Дорогие мои! Живу ожиданием писем от вас. Сижу в шалаше у костра. В котелке снег — это будет чай. От шинели и валенок идет пар. Два дня была мерзкая погода — шел дождь. К счастью у меня есть кожаные сапоги, а иначе дело было б плохо. Готовимся к большим боям и переводу из кандидатов в гвардейцы. Нужно торопиться, т. к. наш фронт в большом долгу перед страной. Кроме того, весна на носу. А весной здесь утонешь. Сегодня нам выдают погоны. Хорошо было б показаться вам во всем блеске. Идет снег. Кругом необычная тишина. Чай мой вскипел — буду промывать желудок. А потом хочу написать несколько слов Володе. Крепко, крепко всех целую вас. Будьте здоровы. В.
Дорогие мои! Вчера послал вам немного денег. К большому сожалению, получил, чуть ли не половину того, что ожидал — плюс к тому — вычет на танковую колонну. Денежный аттестат, сукин сын, начфин, так и не выписал. Говорит в следующий раз. Правда, можно его оправдать, т. к. условия для работы сейчас не подходящие. Вот сейчас надо мной смеются — нашел время письмо писать. Но, когда — то нужно это сделать, тем более я давно вам не писал. До сих пор от вас, да не только от вас, писем не имею. Как вы, дорогие мои, там живете, здоровы ли? Надеюсь что да. Я здоров и жив. Сегодня только немного поцарапало висок осколком. Может быть я в самом деле неуязвим? Готов поверить в это. Откровенно говоря, подчас бывает тошно и тогда думаешь — зачем все эти мученья если тебя рано или поздно убьют? Полуоглох. Проклятый фриц сбесился. С утра бьет его артиллерия. Вой и грохот невообразимые. Кругом всё черно от разрывов. Погода у нас омерзительная. Чуть ли не каждый день дождь, а если дождя нет, то оттепель и лужи. Не успеваешь просохнуть. Почему же от вас нет так долго писем? Я заждался. Вот пока и всё. Крепко всех целую. Извините за каракули, писать пришлось в совсем не подходящих условиях. Целую. В.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.