Письма с фронта лейтенанта Климовича - [16]

21 ноября.

Дорогие мои! Счастлив, что вы все здоровы. Да иначе и быть не должно. Может быть, после твоего визита к высокопоставленному лицу и дрова у вас будут — так хорошо когда тепло! У нас неделя как выпал снег, настоящая зима, но сильных морозов нет. И все же мерзну здорово. Я всегда был «мерзлявцем», а сейчас особенно. Может быть это и естественно — полтора года не дома и не на курорте пробыл. Ну, как-нибудь зиму переживу, если конечно суждено быть живому. Ты Катя спрашиваешь о моих планах, о будущем. Кое — что я тебе писал и письма эти, наверное, ты получила. О планах сейчас написать ничего не могу. Не исключена и дальняя дорога. Вчера нас посетила К.Шульженко со своим джазом. Концерт был очень хороший. Неужели сейчас опять в моде короткие юбки? Читаю гоголевские «Вечера на хуторе». Только сейчас смог оценить богатство его языка, его юмор, описание Днепра и природы. Крепко всех целую. Пишите, не дожидаясь моих писем. В.

28.11.42.

Дорогие мои! В старой моей части я один получал больше писем, чем всё отделение вместе взятое. Теперь же счастье изменило мне и я получаю письма чуть ли не реже всех. Бывает порой обидно и грустно. Последняя открытка была от тебя Катя несколько дней назад. Я жду. Здесь зима наступила. Сегодня мы шесть часов ездили на лыжах. Я к концу высунул язык и, несмотря на мороз, был весь мокрый. Наше подразделение в наряде, я дежурю. Это большая удача, т. к. мороз крепчает, а впереди ночные занятия в поле. Говорят, что на днях выдадут валенки — скорей бы — ноги зябнут больше всего и портянки всегда влажные. Считаю, что и вам повезло — вы не дома, а в Цибикнуре. В Москве пришлось бы жестоко мерзнуть, газ не горит. Демьян тетке жалуется на трудности. А что делали бы вы? Бедные ребята, им пришлось бы совсем плохо. Всеми силами старайся протянуть зиму, а весной, надеюсь, вы будете в Москве. Время движется очень медленно, ещё месяц до Нового года, до того, как я смогу помочь вам. Хоть, на молоко ребятам будет. Как кормят ребят в детдоме, пользуешься ли ты там каким-нибудь довольствием, что ты делаешь там и вообще подробней о детдомовской жизни. Будьте здоровы все и не забывайте писать мне. Крепко целую вас. В.

6 декабря.

Дорогие мои! Позавчерашний день был богат письмами — получил два письма от вас — бабушкино и твое Катя, письмо от тетушки, от Александра и его жены. Радости все они доставили мало. Правда, счастье в том, что все живы, здоровы. Лучше всех все ж тетушка — теплом, едой, светом обеспечена. Виной ли прискорбный случай с вашей почтой, другая ли причина — но почему-то ты Катя ничего не пишешь о делах и людях, интересующих меня, не ответила на мои вопросы. Может быть, в самом деле, некоторые мои письма не дошли до вас? Повторяться сейчас не буду — авось и будет что — либо от тебя, а вот на интересующий меня вопрос ответь поскорей. О Володе — почему ты иногда винишь его, чуть ли не во всех смертных грехах, видишь в нем много отрицательных качеств? Бабушке большое спасибо за письмо, как всегда наполненное тем, что меня всегда интересует, занимает — дети, ваши домашние дела. Что касается меня, то писать по существу не о чем, не хочется. Особенно о своем душевном состоянии. Выдали неделю тому назад валенки, мерзнуть уж так не приходится. Теперь бы получить меховые рукавицы и все в порядке, Скоро подойдет время сменить адрес, я тогда вам сообщу, а пока — до 25 декабря — пишите по старому. Будьте здоровы все. Извините за это письмо. Чувствую, знаю, что оно мало принесет вам удовольствия. Нужно было б другое. Во всяком случае, будешь знать, что я жив, здоров. Сейчас на лыжи. Это "крылья пехоты", но ей богу к концу похода крылья превращаются в десятипудовые гири. Крепко целую всех, дорогие. В.

9 декабря.

Милая Екатерина Иосифовна! Одобряю твое решение жить по новому — изменить отношение к ребятам. В самом деле, мне дико представлять даже какое либо нетерпимое отношение к ним, какие либо щелчки, раздражительность к ним. Они такие милые, слабые, беззащитные. Я имел достаточно времени пересмотреть свое отношение к Володе и Илюше и не один раз пожалел о грубостях и раздражительности, допущенных в свое время. Конечно одно дело, не видать их около двух лет и общаться только мысленно, но мне кажется, что если я буду снова с вами — то, что было раньше не повторится. Будь терпеливей к ним Катя, жалей и люби больше, ведь это — самое дорогое и ценное в жизни, то для чего живешь и мучаешься. Мне будет куда спокойней, если я буду уверен в твоей любви к ребятам, в ровном отношении к ним, к каждому из них. Обещай мне это. Чем ближе дело к концу моей учебы, тем меньше уверенности, надежды на свидание. Так что лучше себя и не тешить этой мыслью. И, пожалуй, будет лучше, если свидание и не состоится. За прошедшее время и ребята и ты успели свыкнуться с моим отсутствием — "разлука уносит любовь" — время свое делает. И если мне не суждено вернуться, то это будет не так для вас тяжело. А при свидании только себя расстроишь. На днях получил письмо из Москвы, от Демьяна. Удивили сроки — шло два дня. После удивила просьба Демьяна, хотя по существу он прав — я, ведь, ему должен деньги. Положение его, в самом деле, отчаянное и жить ему очень трудно. Он просит разрешить ему продать наш патефон с частью пластинок и на вырученные деньги купить себе валенки и перчатки. Кстати, он пишет, что Нюра и её подружка вертели и вертят патефон нещадно. Мое первое побуждение было разрешить Деме продажу, а потом немного остыл и решил замять это дело пока молчанием. Почему собственно я должен помогать ему сейчас, когда вы нуждаетесь сами во всем. С таким же успехом можете продать патефон и вы. Словом я решил ничего на письмо пока ему не отвечать. Скоро три месяца, как я на новом месте. И кажется мне, что сажусь не в свои сани. Нужно иметь другой характер и ещё кое — что другое. Знаешь, несмотря на самое тесное и непрерывное общение с коллегами, я так и не приобрел ни одного друга, товарища. Держусь обособленно, замкнуто. Мне не в первый приходится разочаровываться в людях, да по-существу я ничего и не ожидал от людей, так что и разочарования нет никакого. Так просто лишний раз имел возможность наблюдать нутро и личину «индивидуев». Устаю очень. Кормят хорошо, я бы сказал замечательно, но все же после обеда буду есть хлеб с таким же наслаждением, как и до обеда. Нужно, чтобы в желудке пища была пудовым камнем. Всё дело видимо в жирах, кажется сало, масло жрал бы не хуже любого фрица-куроеда. Много приходится быть в движении, иногда еле ноги волочишь. Ну, скоро конец этому. Ты говоришь, что только теперь оценила вкус хлеба, и наслаждение теплом, да, это многое в жизни, очень многое. Но уверяю тебя, что плохое скоро забывается. Очень скоро. И ещё человек (как бы умудрен он ни был) не умеет ценить настоящего, а потеряв его жалеет. Вот хотя бы простой пример. Я сейчас совершенно не ценю того, что почти три месяца сплю в постели, раздеваюсь, нахожусь под крышей, в тепле, бываю еженедельно в бане, не имею вшей, ежедневно три раза в день получаю вкусную пищу и пр. пр. Ну, нужно кончать Катя. Это я умудрился написать во время занятий, тайком. Угрюм Бурчеев витает над всем и во всем. Пиши больше о детях, жалей их и будь терпимой к их шалостям и недостаткам. Ужасно неприятно, когда воспитатель с задатками и привычками Ш.Холмса видит в своих питомцах преступников. Ну, об этом в другой раз. Я здесь имею ввиду одного такого воспитателя. Крепко целую всех. Пишите. На днях вышлю жалкие гроши. Целую. В.