Письма, несущие смерть - [3]

Мой отец был похож на Чака Макканна. Ну, вы наверняка помните парня из старой рекламы дезодорантов. У него с приятелем из соседней квартиры на поделенном пополам экране общая аптечка. Приятель грустный, а этот идиот вечно пританцовывает и приговаривает: «Одно нажатие, и свежесть на весь день гарантирована!»

Правда, мой папаша был не веселым, дружелюбным парнем, а жалким старым ублюдком, управленцем среднего звена в «Автоматик интерфейс», ненавидевшим свою работу и вымещавшим злобу на своей семье. Мне всегда казалось, что он был бы гораздо счастливее, если бы я вообще не появился на свет.

А моя мать была чистокровной сукой. Одной из тех тощих, озлобленных женщин, которые обычно много времени проводят в церкви. Только моя мать в церковь никогда не ходила.

Я так и не смог понять, почему мои родители поженились. Они точно не любили друг друга. Черт побери, по-моему, они даже никогда друг другу не нравились. Я не могу припомнить, чтобы за все те годы, что я прожил дома, они хоть раз обнялись или поцеловались или проявили хотя бы чуточку привязанности. Их разговоры почти всегда сводились к взаимным обвинениям и упрекам.

Скорее всего, мамаша от него залетела, вот они и поженились.

С братом Томом, который был на три года меня старше, я не общался; видел его за завтраком и ужином, вот, пожалуй, и все. Случайно столкнувшись на улице, мы делали вид, что не знакомы, и это нас обоих вполне устраивало.

Том учился посредственно, но был прекрасным спортсменом, футбольной и баскетбольной звездой, что никоим образом не могло опозорить родителей. Я же был неумехой, неудачником, придурком без особых талантов или способностей, которого интересовали лишь телевизор да общение с приятелями. Родители относились ко мне с неодобрением и почти полным равнодушием, а я старался как можно реже попадаться им на глаза.

Я по привычке проскользнул на кухню через боковую дверь, выхватил из банки горсть батончиков «Орео», в общем, вел себя так, будто и не видел на дорожке отцовский «форд торино».

Мать сидела за столом и листала каталог.

— Как в школе? — безразлично спросила она.

— Прекрасно, — привычно откликнулся я.

Отца нигде не было видно, и я занервничал. Когда он не валялся на диване, вперившись в телеэкран, или не сидел за кухонным столом с банкой пива, самозабвенно ругаясь с матерью, то ошивался в другой части дома, а это сулило неприятности. Я помню, как однажды отец решил обыскать комнату Тома и нашел спрятанную под кроватью стопку «Плейбоев». К моменту возвращения Тома папаша перевернул всю комнату вверх дном, тщетно пытаясь найти еще какую-нибудь контрабанду. Заперев дверь, он отчитывал Тома целый час, пока тот не разревелся, а потом на целый месяц лишил его прогулок и запретил слушать музыку и смотреть телевизор.

А ведь Том ему нравился.

— Где папа? — небрежно спросил я, в конце концов признавая свою осведомленность.

— На заднем дворе, — ответила мать.

Краткость ее ответа меня встревожила. Что отцу делать на заднем дворе? Траву косили мы с Томом, и все остальные работы по двору были нашей обязанностью. Отец выходил на двор, только чтобы приготовить барбекю, а это случалось в выходные. Я попытался вспомнить, оставил ли велосипед во дворе или убрал его в гараж, как полагалось. Отец при желании всегда находил какую-нибудь провинность, а мне не нравилось, когда он вымещал свою злобу на мне.

Проскочив в свою комнату, я бросил школьный рюкзак и спрятал папку в нижнем ящике письменного стола под кипой блокнотов. Если уж мальчишки в школе считают письма «другу» девчачьей забавой, то отец с Томом отнесутся к этому раз в двадцать хуже, а от матери никакой помощи, поддержки или сочувствия ждать не приходилось. Легко возбудимая и непредсказуемая в своих пристрастиях и предубеждениях, она была гораздо безжалостнее каждого из них. Новое увлечение следовало сохранить в тайне.

Я выглянул во двор. Отец пил пиво, в чем не было ничего необычного, но стоял он у лимонного дерева лицом к забору, спиной ко мне. Очень странно. Совсем не в его духе. Он слишком рано явился домой с работы и вот, вместо того чтобы ругаться с матерью на кухне или смотреть телевизор, торчит на заднем дворе и таращится на забор. Определенно что-то случилось.

Не дожидаясь, пока отец повернется и заметит меня, я выскользнул из своей комнаты и отправился к Полу. Мой приятель Пол учился в католической школе, поэтому обычно мы виделись по выходным, но занятия у нас заканчивались в одно время, и, если хотелось сбежать из дома, мы и вечерами выручали друг друга. Я не рассказал Полу о новой подружке по переписке, хотя если бы кто и понял меня, так это Пол, но я еще не был готов раскрыть свой секрет. А вот об отце я ему рассказал.

— Может, его уволили, — предположил Пол.

Я похолодел. Безработный папаша будет слоняться по дому с утра до вечера каждый день. И возможно, станет еще придирчивее.

— Надеюсь, нет.

Мы возились с самодельной тележкой Пола, пока мать не позвала меня домой. К счастью, папаши во дворе уже не было. В сумерках его необычное поведение навеяло бы еще больше жути. Отец оказался в ванной, а мать на кухне готовила ужин. Том в общей комнате смотрел повторный показ «Звездного пути».