Письма к утраченной - [10]
Дом напротив занимали двое мужчин средних лет. Утром выходили вместе, оба – в ярких самовязаных шарфах. Вечером возвращались врозь, один – увешанный пакетами из пафосного супермаркета. Обитателя третьего дома Джесс ни разу не видела. Наверное, это был дряхлый старик: к крыльцу трижды в день подъезжала машина, и появлялась женщина в синей униформе – видимо, сотрудница соцслужбы. Визиты совпадали с часами завтрака, обеда и ужина и вынуждали Джесс острее чувствовать собственный голод.
Скудный запас продуктов, обнаруженный в кухне, практически иссяк. Печенье с инжирной начинкой Джесс прикончила, а вместе с ним и рисовый пудинг-полуфабрикат, и одну из двух банок консервированных персиков, и пачку просроченных крекеров. Оставалась, помимо персиков, только банка мясного паштета. При взгляде на нее Джесс мутило; она дала себе слово, что вскроет паштет и персики только в самом крайнем случае.
Голод был страшнее темноты и холода, ибо терзал не только тело, но и мозг. Джесс не могла поднять себя с дивана; выпав из забытья, подолгу лежала, свернувшись под покрывалом, стеклянными глазами смотрела на оконный квадрат, отстраненно отмечала роение мыслей. Не один месяц – с того самого вечера, когда Додж впервые умышленно, с садистским наслаждением причинил ей боль, – Джесс жаждала сбежать. Затея казалась безнадежной, но побег все-таки удался. Джесс будто выскочила из темного туннеля и в непривычном, ослепительном свете никак не сориентируется, не поймет, куда теперь идти.
В конце концов голод принудил ее к действиям. Три дня полного покоя на диване (а может, и не три, Джесс потеряла счет времени) благотворно сказались на травмированной лодыжке, Джесс снова могла ходить. Деньги у нее имелись – в кармане куртки. Но также имелись и невыносимо грязные волосы, и платье, в котором недолго заполучить пневмонию. А вот обуви не было никакой. Собрав остатки сил, Джесс занялась решением этих проблем.
Начала она с головы.
В ящике кухонного стола нашлись ножницы – огромные, ржавые. У зеркального шкафчика в ванной Джесс наклонилась вперед и принялась пилить толстый «хвост». Тупые лезвия впились в массу, точь-в-точь как собака впивается в шмат жесткой конины. После изрядных усилий на плиточный пол шлепнулась целая копна темных, гладких, скользких прядей. Шампуня не было. Джесс открыла кран, выдохнула, нырнула под ледяную воду, заскрипела зубами.
Потом у нее кружилась голова, ставшая почти невесомой без тяжелых волос. Джесс растерлась жестким полотенцем и замерла у зеркального шкафчика, оценивая результат своих усилий.
Боже! С такой головой впору участвовать в массовке «Отверженных» или «Оливера Твиста». Глаза и рот стали непомерно большими, личико съежилось, нос от холода побагровел. Зато Джесс частично очистилась. И сбросила изрядную долю груза. Клацая зубами, она обхватила себя за плечи и пошла на второй этаж.
Первый этаж был ею обжит и в некоторые моменты даже казался собственным домом, однако до сих пор нечто не давало Джесс ступить на лестницу. Там, наверху, запретная зона, вторгаться как минимум неэтично. Собственный резкий смех отразился от стен, сжимавших узкий лестничный пролет. Джесс влезла в чужой дом, стащила еду из буфета, вскрыла письмо, адресованное не ей. Она уже вторглась, причем по самые уши.
Наверху была крохотная лестничная площадка с двумя дверьми. Та, что слева, была закрыта, зато в щель между притолокой и правой дверью сочился свет. Там оказалась комнатка, вмещавшая лишь двуспальную кровать, туалетный столик и старообразный платяной шкаф из хлипкой с виду темной древесины.
Кровать щеголяла стеганным полиэстеровым покрывалом лососевого оттенка. Полировка туалетного столика хранила следы рассыпанной пудры и липкие кружочки от флаконов.
Джесс шагнула к платяному шкафу. Дверца слегка разбухла, и при открывании серебристо звякнули металлические плечики на тонком тросе. Увы, пустые; впрочем, из самого нутра Джесс извлекла несколько реликтов иной эпохи. Там, в исчезнувшем мире, женщины одевались как леди – в пошитые по фигуре костюмы, в платья на мелких пуговках; носили шляпки и высокие каблуки. Из темноты сверкнула зубами и стеклянными глазами горжетка. Джесс поежилась. Сняла с ближайших плечиков бежевое пальто-тренч. Пригодится: прикроет развратное платье и защитит от холода, не сделав Джесс похожей разом на бабушку Красной Шапочки и на Серого Волка.
Внизу громоздились, составленные по две и по три, обувные коробки с изображением содержимого. Те, что были сверху, вмещали добротные и неуклюжие туфли и боты для страдающих бурситом большого пальца стопы и отечностью лодыжек. Пожалуй, Джесс стоило обратить на них особое внимание. Она же смотрела на нижние коробки, старые, пожелтевшие, с элегантными лодочками и шпильками. Одну коробку Джесс вытащила.
В ней были черные туфли из мягкой кожи. Пыль покрывала их, подобно тому, как пушок покрывает зрелые сливы. Джесс стерла пыль краем лососевого покрывала и надела туфли. Каблуки не очень высокие, в дюйм, но тонкие – Джесс покачнулась, едва сделав шаг. Вдобавок туфли оказались велики. Впрочем, поскольку другие ей не светили, Джесс решила, что справится.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Знаем ли мы, чего хотим на самом деле? Кого любим, кого ненавидим, о чем мечтаем? Как часто наши представления о счастье обманчивы? В крупном американском городе начала 60-х молодая женщина живет таинственной двойной жизнью – в реальности и во сне. В реальности она – Китти Миллер, незамужняя владелица небольшого книжного магазинчика, живущая исключительно для себя, никому не обязанная отдавать отчет в своих действиях. Во сне – домохозяйка Кэтрин Андерссон, счастливая жена и мать, обожающая своего мужа и детей. Но какая из этих жизней реальна? Китти ли грезит несбывшимися мечтами о семейном счастье? Или, напротив, Кэтрин снятся мечты о свободе?
Одинокая молодая женщина Эмили, унаследовавшая огромное поместье в Провансе, с благодарностью приняла помощь и поддержку привлекательного англичанина Себастьяна Карратерса. А потом – и его предложение руки и сердца… Молодожены уехали вместе в фамильное имение Себастьяна в Йоркшире. И именно там Эмили нашла одну старинную записную книжку. Книжку, хранящую в себе загадочную историю любви, предательства и утраты, семейных интриг и семейных тайн… Она убеждается: прошлое отбрасывает длинные тени. Но неужели события, случившиеся много десятилетий назад, способны повлиять не только на настоящее, но и на будущее Эмили и ее близких?..
Роман, удостоенный Пулитцеровской премии за 1992 год и положенный в основу сценария одноименного фильма с Мишель Пфайффер и Джессикой Лэнг в главных ролях. Роман, который критики называли выдающимся, завораживающим, пугающим, правдивым и прекрасным. Это история семейства Ларри Кука, хозяина огромной фермы площадью в тысячу акров, ставшей яблоком раздора для трех его дочерей: Джинни, Роуз и Кэролайн. Это драма, балансирующая между злостью и отчаянием, обидой и прощением, любовью и ненавистью. Сколько скелетов хранится за семью замками в фамильных шкафах богатой фермерской семьи Кук? Сколько конфликтов, тлеющих годами и десятилетиями, только и ждут случая вспыхнуть полноценным пожаром? Сколько печальных и постыдных тайн могут однажды выйти на свет? И что случится, когда вырвется наконец на волю давно скрываемое безумие жестокого и властного отца трех взрослых дочерей?
Прошлое должно оставаться прошлым? Преуспевающий фотограф Одри не держала зла на бывшего любовника Тони: ведь он сделал ей лучший подарок в ее жизни – дочурку Бронвен. Но однажды случилось нежданное: Тони трагически погиб, завещав ей и Бронвен прекрасное фамильное поместье неподалеку от провинциального австралийского городка Мэгпай-Крик. Прошлое – всего лишь лекарство от скуки? Одри надеялась: они с дочкой будут счастливы в Торнвуде. Но эта сильная, решительная женщина не могла быть готова к тому, что именно начнет открываться ей с каждым днем жизни в доме чужой семьи.