Письма к Тому - [9]

Несколько раз был в жюри международных кинофестивалей. Например, в 1959 году, в Каннах.

Но Сименон – домосед, испытывает страх перед толпой. Внизу, в подвале дома у него – маленький кинозал. Ему привозят новые фильмы и старые – и он смотрит их в полном одиночестве.

Или еще – телевизор. Недавно видел фильм «Кот» с Синьоре и Габеном, поставленный по его роману. Это редкий случай. Из пятидесяти пяти экранизаций своих романов Сименон видел только три…

И смотреть не любит. На экране – совсем другое, чем было в голове (сценарии пишет не он). Обидно и досадно. Такое впечатление, словно родная дочь вернулась домой после пластической операции.

Хотя нет, видел фотографию советского актера Тенина в роли Мегрэ для телевизионного спектакля. Очень, очень похож! Пожалуй, больше всех. Передайте это ему, если встретите.

Два часа мы были в этом доме. Мы ходили по комнатам, по которым до нас прошли сотни других корреспондентов.

Седой, приветливый гид водил нас по дому, где сотни раз рождался заново Мегрэ; водил, рассказывая о себе, как биограф.

В этом рассказе одинаково важным было все: и то, что думает месье Сименон о современной молодежи, и то, как месье Сименон плавает по часу в день в собственном роскошном бассейне.

Когда мы прощались, Сименон выглядел простым, радушным и довольным. Может быть, оттого, что его обязанности гида кончились, и теперь он мог снова засесть за свой «инструмент пыток» и писать новую повесть о похождениях Мегрэ.

И когда мы вновь проехали мимо ворот с буквой «S» на столбиках, я представила себе новую главу его очередного романа, где будем все мы: и я, и журналист из «Огонька», и корреспондент «Комсомольской правды», и наш фотограф, и Жан Габен, бывший у Сименона до нас…

Теперь, когда я бываю в Швейцарии, мы с друзьями иногда проезжаем мимо дома Сименона. На воротах по-прежнему сверкают буквы «S», но вилла пустует, как пустует и вилла его друга Чарли Чаплина в десяти километрах отсюда. Деревья вокруг домов выросли, и вилла Чаплина еле-еле видна сквозь чугунную ограду и разросшийся парк. Но зато внизу, у озера в Лозанне, стоит на земле, среди клумб, в рост человека бронзовый Чарли с тросточкой и в котелке, и с ним можно сфотографироваться…

А наложение одного времени на другое я давно полюбила. И для меня Сименон до сих пор живет на своей вилле, наверху – над Женевским озером…

Из дневников 1990 года

8 июля

С Ликой и Арманом, у которых я живу в Женеве, едем на несколько дней в горы.

Монтана. Встречаем машину Бори Биргера. Сидим в кафе на маленькой площади, где круглая клумба. Сидим на улице, чтобы не пропустить машину, хотя жарковато. Ждали около часа. Наконец я увидела совершенно на другой улице, не на той, по которой должен приехать Боря, белую машину «Фольксваген». Увидела за окном машины напряженное худое лицо Бори, рядом растерянную Наташу и сзади детей. Обрадовались. Расцеловались. Сидим вместе, пьем кофе, дети – какао. Как Боря проехал по этому серпантину горных дорог – загадка. Недаром был разведчиком во время войны. Потом поехали разгружаться. Обедаем дома. Мой грибной суп пригодился. Ели все, кроме Бори и младшей Машки. Она и по привычкам и по витальности на него похожа. Женя – немного квашня, с задатками старой девы, хоть и рыжая. Арман приготовил жареные маслята – очень вкусно. Он их жарит очень быстро и с перцем. Итальянские пельмени для Бори и Машки – как наши, только мельче и круче. Красное вино. Сыры. Пошли гулять. Маленький фуникулер. Дети от меня не отходят, особенно Машка. Быстрый и некрасивый спуск. Опять кафе. Дома чай с пирогом из малины и черники. Погуляли по городу. Они остались в нашей квартире на недельку, а мы поехали обратно в Женеву. Боря сказал, что в Бонне у них 3-комнатная квартира, сняли на год. Дети с 1 августа пойдут в немецкую школу. Мне за них тревожно. Я подумала, что в 20-е годы вот так же уезжали на год, а потом не видели Россию никогда. Машка не хотела есть пряник, который ей подарили в Берне (с медведем), так как хотела его сохранить до Москвы, Боря ей мягко намекнул, что Москва будет не скоро, и мы пряник съели. Оказался очень вкусный – мёд, орехи, и еще что-то.

Обратная дорога, как всегда, оказалась скучнее. Слева в углу долины Роны остался прелестный Мартини, и мы повернули направо на Женеву.

9 июля

Спала плохо, как всегда, после ванны. Некоторых она успокаивает, а у меня обратные парадоксальные реакции. Например, когда бессонница – я пью крепкий чай и засыпаю. Читала Осоргина – хорошо, особенно про белую коробочку среди массы ненужных вещей. Как, например, в столе у моего мужа помимо всякой дребедени лежит окаменевший кусочек сахара. Что-то он ему напоминает, наверное. В 12 ч. – поезд во Fribourg. Отвез Арман. Я купила билет retour за 50 fr. Еду, смотрю в окно. Опять Женевское озеро и по сторонам маленькие города. Поля. Все очень ухожено. У меня 2-й класс. Через нас, не останавливаясь проехала тележка с напитками, кофе и шоколадом, в 1-й класс. Проехали Лозанну. Лозаннский вокзал оказался не такой, как я его представляла по Сименону (роман об убийстве в Лозанне и поезде) – более обыденным. Поезд поднимается вверх и вдруг открылось сверху все озеро и побережье с Лозанной. Маленький темный туннель и опять озеро. Внизу виноградники. На той стороне озера – Франция, горы Юра́. Впереди видны Альпы, где мы были еще вчера. Озеро синее, как на Открытках. Длинный туннель, и мы повернули от озера в глубь страны. Деревья, как в Подмосковье. Поля, иногда селения. Красивая черепица крыш на фоне зелени. Quelle boutе́! Фрибург. Встретила Жибекка. К ней домой. Дом огромный. Обставлен со вкусом. Мне – гостевая комната на 2-м этаже. Розы. Обед на двоих на веранде – изысканный. Я погуляла по старому городу. Кафе на улице «образцовых супругов». Вечером приехал с работы Джузеппе – муж. На ночь читаю Кестлера «Сияющая тьма» (кажется, правильно – «Слепящая тьма»).