Письма к русским эмигрантам - [13]

— Это из Ленинграда, — тихонько сказала хозяйка дома. — Я там ее купила.

На пепельнице было выпуклое изображение одного из четырех коней, стоящих на Аничковом мосту, известная скульптура Клодта. Они — моя спутница и хозяйка— стали говорить между собой. Это была молодая женщина с типично русским лицом, миловидная блондинка. Одета она была со вкусом, по-городски. В ней невозможно было угадать крестьянку небольшой великорусской деревни, если бы я познакомился с нею где-нибудь в городе. Манеры, мимика, одежда говорили за то, что это культурная женщина. Но она была все же самая настоящая крестьянка, родилась в этой деревне и дочь крестьянина. Она кончила тут школу и после школы уехала в город продолжать образование в институте. Она хотела быть учительницей в родном селе, в той самой школе, где училась. Но этому помешала болезнь голосовых связок. Преподавать она не смогла, но все же вернулась в родной колхоз, получила там работу в канцелярии правления. Ее муж тоже крестьянин этой деревни, потерял ногу на войне. Работать в поле он больше не мог и работает теперь на электрической пиле. Хорошо зарабатывает и получает инвалидную пенсию. У них дочь, молодая девушка, кончающая сельскую школу. Живут в своем доме. Ничего, все у них пока благополучно.

* * *

Знать, что будут на Руси и такие колхозы, было бы нам полезно, когда мы в эмиграции рассуждали о колхозах вообще. Но надо принять во внимание и то, что в 30-х годах таких колхозников и колхозниц в этой деревне еще не было. Председатель колхоза рассказал нам, что его колхоз пережил в прошлом печальные дни, было время, когда он был накануне развала, что-то, наконец, даже развалилось и отделилось от главного ядра. Потом опять спаялись воедино, люди поняли, что им легче и жить, и работать сообща, чем порознь. Таких условий жизни, такого заработка, такого усовершенствования хозяйства они не могли бы достигнуть, работая единолично на неособенно плодородной владимирской земле, требующей хорошего удобрения. Удобрения здесь, в этом колхозе, много благодаря большому поголовью скота.

Теперешний заработок колхозника или колхозницы не ниже, а часто выше заработков служащих и рабочих в городских предприятиях. Свою зарплату они получают авансом в зависимости от выполняемой работы, почему они заинтересованы выполнять ее как можно лучше. Есть несколько категорий в смысле оплаты труда. В конце года при окончательном подсчете доходов колхоза они получают добавочное вознаграждение, если колхоз ведется хозяйственно и рационально.

Когда-то мужчины из этой деревни уходили «в отхожий промысел». Не на что было прокормиться семье. Они организовывались в артели каменщиков, плотников, маляров, уходили на строительные работы в город, но осенью возвращались ни с чем, «с рублем», как говорилось, проев и прожив в городе все свои заработки. В деревне оставались женщины, дети и старики, которые жалко ковыряли неблагодарную землю. Была беда.

А теперь? Теперь земля начала благодарить за организованный труд и удобрение. Жизнь пошла по-новому.

И если этим людям, я имею в виду колхозников, еще чего-нибудь да хочется от жизни, то только не того, чтобы уйти из хорошо поставленного и дающего доход колхоза, который обеспечивает им человеческие условия жизни и материальное благосостояние.

* * *

Все это я рассказываю в память о наших беседах и суждениях в эмиграции. Рассказываю для того, чтобы русские эмигранты узнали кое-что новое и, может быть, стали и думать по-новому.

Теперь я перехожу к выводам, к заключению.

Общее положение в мире мне кажется ясно. Но если оно ясно, то ясно и то, что нам надо делать, если мы хотим сами спастись и спасти других. Не Советскую власть надо свергать, друзья мои, — она борется за мир. Надо отвергнуть и низвергнуть самую мысль о войне. Она страшна, как та античная медуза, которой никто не мог взглянуть в глаза и не умереть. Она — наш истинный враг.

Быть может, скажут:

— То, что вы говорите, Шульгин, твердят коммунисты. Не стали ли вы одним из них?

Правда, что это «твердят коммунисты». Я сожалею, что ведущую роль в этом деле играют они, а не их противники, т. е. антикоммунисты. Но неужели только потому, что коммунисты высказывают мысли, которые я разделяю, я должен им возражать? Это было бы нелепо! До сих пор я не мог высказаться. Но теперь, когда эта возможность мне дана, не обязан ли я говорить?

Некогда мы мыслили почти одинаково. С тем, что мы считали злом, мы боролись. Но если зло явственно переменило свое место? Неужели мы будем колотить по-прежнему по пространству, которое как-никак наша Родина.

Но я не стал коммунистом. Прожив долгую жизнь, я пришел к мысли, что всему свой черед.

Коммунисты свершат то, что им положено свершить. Дисциплинированный коллектив, пользующийся достижениями науки, техники и поддержкой своего народа, способен дать людям высокий уровень жизни. Мне кажется, это доказано.

Но я не стал коммунистом. Наоборот, мне приходилось спорить с коммунистами и даже иногда ожесточенно. Я думаю, что на это следует обратить внимание, т. е. на мои споры с коммунистами. Самая возможность этого, мне кажется, превышает по своему значению многое из того, что я до сих пор сказал.