Письма Г.В. Иванова и И. В. Одоевцевой В.Ф. Маркову (1955-1958) - [10]

Вы бы мне сделали гораздо большее удовольствие, если бы когда садитесь за машинку и будете клеить марку в 15 центов писали бы мне больше о себе или что думаете, что пришло в голову, без затей. Такие письма мне от Вас большое удовольствие. А то вот толстое письмо и все из пародий. Ну недурно — верно Вы сами и сочиняли. Но сам жанр пародии… Я восхищаюсь скажем Козьмой Прутковым или — отчасти (конечно, не сталактитами и сталагмитами!) Теодором де Бовилем[71]. Но это ведь не пародии, а особый род поэзии. Мы в свое время тоже занимались этими делами, но пародии презирали. Следую — пример заразителен — Вашему примеру и приведу образцы нашего жанра. Возможно, что Вы на них сделаете «фе»

Мандельштам:

Путник откуда идешь? Я был в гостях у Шилейки

Дивно живет человек — смотришь не веришь очам.

В бархатном кресле сидит за обедом кушает гуся

Кнопки коснется рукой — сам зажигается свет.

Если такие живут на четвертой Рождественской люди

Путник молю расскажи — кто же живет на восьмой.

его же в альбом спекулянтки Розе еврейке лет 60 — сидела во Всемирной Литературе, продавая в кредит.

Если грустишь что тебе задолжал я одиннадцать тысяч

Помни что двадцать одну мог я тебе задолжать.

Той же Розе — я

Печален мир. Все суета и проза

Лишь женщины нас тешут да цветы

Но двух чудес соединенье ты:

Ты женщина! Ты роза.

[Приписки на левых полях:

Делия, где ты была? Я лежала в объятьях Морфея.

Женщина! Ты солгала! — В них я покоился сам.

М. Лозинский]

[На правых полях: М. Л. Лозинскому — Мандельштам

Сын Леонида был скуп: говорил он гостей принимая

Скифам любезно вино, мне же любезны друзья.]

У Гумилева была любовница барышня Арбенина. Приехал Мандельштам (1919 год) и влюбился в нее. Они — т. е. Гумилев и М. стали на этот счет ссориться. «Заплати за меня» — Мандельштам Гумилеву в Доме Литераторов. Гумилев: «За предателей не плачу!» «Перепетии» с ударением на е выражался Евг. Браудо[72] (все это для понимания следуемой басни). Пока Гумилев и Мандельштам из-за Арбениной ссорились, она перешла к Юркуну[73], за которого и вышла скоро замуж.

Басня

В Испании два друга меж собой

Поспорили кому владеть Арбой

До кулаков дошло. Приятелю приятель

Кричит: мошенник, вор, предатель,

А все им не решить вопрос…

Тут, под шумок, во время перепетий

Юрк и арбу увез

Испанец третий

Друзьям урок: как об арбе ни ной

На ней катается другой.

(мое сочинение). Хватит. По моему наши лучше.

Я уже не раз просил быть снисходительным. Мне и такое письмо трудно собраться написать. Собраться трудно, часами лежу и смотрю на море. Чудное, действительно,

здешнее море. Пальмы, розы, тишина. На другом берегу за горизонтом, резня[74]. Обещают, что перенесут резню и к нам.

[Приписка на полях: Пишу только из дружбы к Вам совсем болен.]

Да вот я Вас спрашивал почему и за что Вы нашли «необыкновенным» стихотворение «так занимаясь пустяками». Если не лень, объясните. Читали ли Вы историю Вашего друга Глеба Струве[75] и что о ней думаете. «Шорохи будуара» меня не удивляют. Я недавно слушал «звуки смерти» и т. п. некоторые очень потрясающее. Насчет каталогов очень Вас понимаю: я напр. в России до революции, читал часами каталоги и справочники всяких редкостей: картины, книги, фарфор, ковры… Был большой любитель всего этого. Потом во время революции, загонял свои богатства и недурно жил.

Ну обнимаю Вас. Жена моя Вам сердечно кланяется.

Г. И.

P. S.

Вы как-то спрашивали о Рудинском[76], Вашем бывшем коллеге, который теперь что-то Вам нагадил. Видал этого бобра и даже ему, публично, нахамил. Это по-моему впечатлению, кретин-черносотенец с адским самомнением, дурак и идиот. Как он и каким боком мог быть участником Вашей студенческой, в общем очень милой компании, не преложу ума. Он (кажется Владимир Рудинский) нечто вроде «политического советника» при выжившем из ума 85-летнем Абраме Гукасове. Или м. б. все-таки это не так? Тот с которым я встретился — идиот и погромщик самой низкой пробы. [приписка на полях: длинный, [неразб., раз….енно] худой с волосами на лоб]

[приписка на полях предходящей страницы: Еще раз Ваш Г. И.]

Письмо № 10

23 июля 1956

Дорогой Владимир Феодорович,

Не могу ответить на Ваше последнее письмо так как оно этого заслуживает. Т. е. сказать — внятно! — как многое, сказанное в нем, совпадает с моими ощущениями. Я тоже любитель спорить, но тут, почти во всем мне бы хочется соглашаться. И даже возражая как бы, все таки соглашаться хоть и на свой лад. Если не помру обязательно вернусь ко всему этому от братства поэтов, до Белинского — Вишняка. Об Адамовиче тоже может быть занятный разговор. Его Вы тоже очень проницательно ощущаете. Но писать более менее толково — лишен возможности. Что, как и почему — объяснять долго и скучно да и есть такой афоризм: «Если надо объяснять, то не надо объяснять». Автор Григорий Ляндау[77]. Известно ли Вам это имя? Мало кому известно. Был вроде как гениальный человек, еврей с наружностью Боратынскаго. В начале 20 годов издал поразительный (до всякого Шпенглера) «Заката Европы». Эмиграция его не переварила — другой Ландау — Алдданов[78] (sic) полностью удовлетворил ее запросы. Впрочем м. б. Вы сами знаете о нем.