Письма Г. В. Адамовича И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову (1955–1958) - [24]

Шрифт
Интервал

Chere amie Madame

Что это Вы смолкли? Я уже слегка обеспокоен, все ли у Вас благополучно, – хотя бы в пределах благополучия прежнего.

Пришло, наконец, письмо от Полякова.

Печатать какие-либо воззвания Вейнбаум отказывается категорически. Но Поляков предлагает другое: он уже подготовил в какой-то «комиссии», чтобы Фонд «взял на пенсию» Жоржа, т. е. присылал бы что-нибудь ежемесячно. Заседание Правления должно быть в ближайшие дни, и Поляков уверен, что решение будет благоприятное.

Конечно, большой «пенсии» ждать нельзя. Но я знаю по опыту с Олюшей, когда она стала получать, как incurable>334 4 ½ тысячи в месяц из мэрии, я считал, что это все равно что ничего. А когда шел получать, всегда было кстати. Я думаю, что Фонд назначит несколько десятков долларов в месяц. Но, м. б., Жорж мог бы попросить от себя – когда получит извещение – об этом, чтобы прислали, например, за полгода вперед, сразу. Не знаю, согласятся ли они, но ведь деньги у них есть, и им это как будто все равно.

Между прочим, Иваск мне пишет, что для Жоржа что-то в Америке собирают. Что это и кто?>335 Гуль пишет, что они издают стихи Жоржа>336 и спрашивает, кто мог бы написать рецензию (считая, что я, он и Марков уже высказались). Я посоветовал Степуна>337, который имеет вес и все-таки человек настоящий, хотя и болтун. Qu’en pensez vous? Степун, кажется, Жоржин поклонник, иначе, конечно, он не годится.

Вот – все. Писали ли Вы Прегельше? Как Ваши дела, всякие? Пишите. Bon loisirs обоим, et de tout cceur.

Ваш Г. А.

50. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Paris 14/VI–58

Дорогой друг Madame

Как у Вас? Спасибо за письмо. Я предпринял некоторые шаги для сбора денег, надеюсь что-нибудь собрать. Пришлю все вместе, чтобы была «сумма», хотя и не большая, но все-таки не грош, который уходит незаметно.

Вы просили написать про Оцупа. Мне как-то не хочется писать о всякой чуши, т. к. думаю, что у Вас, может быть, не то в голове, если Жоржу не лучше. Но в двух словах вот что: после моей статьи о его Тютчеве он прислал мне благодарность, «все верно», «я не все досмотрел» и т. д. Кроме того, textuellement>338: «Диана Александровна говорит, что это не статья, а жемчужина». После этого было еще одно или два дружеских письма. Поэтому, увидев его статью>339 в «Русской мысли», я начал читать с удовольствием, ожидая комплиментов и всего прочего. Оказалось – «бац по морде!» Водов и другие объясняют это тем, что он – не в себе. А у меня объяснение другое, т. к. я его знаю 40 лет: статья о Жорже! Он рассвирепел, что не он – первый поэт. Иначе почему он ждал три месяца с ответом? А сегодня я прочел, что вышло какое-то его сочинение, вроде драмы-поэмы – «Три царя»>340. Теперь он подождет, чтобы я об этом шедевре высказался, пусть пишет Терапианц.

Ну, вот – все. Я собираюсь в начале июля в Ниццу, но через Гренобль каром, так что к Вам – позже.

До свидания, дорогая Madame и друг бесценный. Я не писал, что «сумасшедшинка» в Вас, а в Ваших стихах. Это сущая правда, а у Вас, как известно, ум Наполеона. Пишите мне о здоровье Жоржа, хотя бы вкратце. И шлю всякие пожелания. Как испанец во всем этом? Мой «ангел» прислал письмецо с просьбой preter>341 50 тысяч, а у меня их нет. Были бы, послал. Он, как Jean Perin, который мне говорил: «oui, tu est gene pour le moment… mais ou est ton argent?»>342

Ваш Г. A.

51. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Paris 15/VI–58

Chere amie Madame

Я опустил час назад письмо Вам, а сейчас получил второе – «пятница, числа не знаю» и т. д.

Отвечаю по пунктам, для ясности.

1) Я считал, т. е. знал, что комната в Сэвре для Вас есть. Я думал, что летом Вы переезжать не хотите и что Жоржу сейчас перевозиться нельзя. Вы пишете: «Жоржа надо перевезти в Париж, но никто ничего не делает». Из сего я заключаю, что насчет Сэвра твердого ответа у Вас еще нет. Напишите мне, так ли это. Тогда я все разузнаю, et le cas echeant>343 приму меры. Недошивина сказала, что с Сэвром все улажено.

Распространение книги Жоржа «по подписке».

2) Я третьего дня написал несколько писем о Жорже людям, susceptible>344 что-нибудь дать. Теперь я не могу им же писать о книге. А других у меня нет. Подождем результата моих писем, а когда книга будет, экземпляры можно будет поднести вторично. Деньги я Вам вышлю сейчас же, когда выяснится результат, во всяком случае – до конца месяца. Получился ли второй взнос от Литературного Фонда? Если нет, напишите Полякову (и вообще, Вы бы хорошо сделали, если бы Вы написали ему два нежных слова).

С Прегельшей я разговор имел. Она обещала позвонить Леонидову, но говорит, что он очень «жмется». Сама она, по-видимому, dans du mauvais draps>345 и ничего лично не обещала. Кодрянская что-то обещала, но неопределенно.

3) Татаринов>346 о книге Жоржа. Pourquoi pas?>347 У него ясная голова, и пишет он неплохо. Я только совсем не знаю, какого он о Жорже мнения. Но почему Вы отвергаете Терапиано?>348 Если у Вас с ним не было трений, то он напишет наверно восторженно, – а кроме того, если его обойти, Вы в нем наживете вечного врага. Он самолюбив до черта и вообще человек неясный. Но все это – в случае, если у Вас с ним отношения не Бог весть какие. Иначе он подходит и напишет, что Жорж великий поэт.


Еще от автора Георгий Владимирович Иванов
Третий Рим

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Распад атома

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Петербургские зимы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рассказы и очерки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Одиночество и свобода

Георгий Адамович - прозаик, эссеист, поэт, один из ведущих литературных критиков русского зарубежья.Его считали избалованным и капризным, парадоксальным, изменчивым и неожиданным во вкусах и пристрастиях. Он нередко поклонялся тому, что сжигал, его трактовки одних и тех же авторов бывали подчас полярно противоположными... Но не это было главным. В своих лучших и итоговых работах Адамович был подлинным "арбитром вкуса".Одиночество - это условие существования русской литературы в эмиграции. Оторванная от родной почвы, затерянная в иноязычном мире, подвергаемая соблазнам культурной ассимиляции, она взамен обрела самое дорогое - свободу.Критические эссе, посвященные творчеству В.Набокова, Д.Мережковского, И.Бунина, З.Гиппиус, М.Алданова, Б.Зайцева и др., - не только рассуждения о силе, мастерстве, успехах и неудачах писателей русского зарубежья - это и повесть о стойкости людей, в бесприютном одиночестве отстоявших свободу и достоинство творчества.СодержаниеОдиночество и свобода ЭссеМережковский ЭссеШмелев ЭссеБунин ЭссеЕще о Бунине:По поводу "Воспоминаний" ЭссеПо поводу "Темных аллей" Эссе"Освобождение Толстого" ЭссеАлданов ЭссеЗинаида Гиппиус ЭссеРемизов ЭссеБорис Зайцев ЭссеВладимир Набоков ЭссеТэффи ЭссеКуприн ЭссеВячеслав Иванов и Лев Шестов ЭссеТрое (Поплавский, Штейгер, Фельзен)Поплавский ЭссеАнатолий Штейгер ЭссеЮрий Фельзен ЭссеСомнения и надежды Эссе.


Черный ангел

Русская фантастическая проза Серебряного века все еще остается terra incognita — белым пятном на литературной карте. Немало замечательных произведений как видных, так и менее именитых авторов до сих пор похоронены на страницах книг и журналов конца XIX — первых десятилетий XX столетия. Зачастую они неизвестны даже специалистам, не говоря уже о широком круге читателей. Этот богатейший и интереснейший пласт литературы Серебряного века по-прежнему пребывает в незаслуженном забвении. Антология «Фантастика Серебряного века» призвана восполнить создавшийся пробел.


Рекомендуем почитать
Петля Бороды

В начале семидесятых годов БССР облетело сенсационное сообщение: арестован председатель Оршанского райпотребсоюза М. 3. Борода. Сообщение привлекло к себе внимание еще и потому, что следствие по делу вели органы госбезопасности. Даже по тем незначительным известиям, что просачивались сквозь завесу таинственности (это совсем естественно, ибо было связано с секретной для того времени службой КГБ), "дело Бороды" приобрело нешуточные размеры. А поскольку известий тех явно не хватало, рождались слухи, выдумки, нередко фантастические.


Золотая нить Ариадны

В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.


Резиденция. Тайная жизнь Белого дома

Повседневная жизнь первой семьи Соединенных Штатов для обычного человека остается тайной. Ее каждый день помогают хранить сотрудники Белого дома, которые всегда остаются в тени: дворецкие, горничные, швейцары, повара, флористы. Многие из них работают в резиденции поколениями. Они каждый день трудятся бок о бок с президентом – готовят ему завтрак, застилают постель и сопровождают от лифта к рабочему кабинету – и видят их такими, какие они есть на самом деле. Кейт Андерсен Брауэр взяла интервью у действующих и бывших сотрудников резиденции.


Горсть земли берут в дорогу люди, памятью о доме дорожа

«Иногда на то, чтобы восстановить историческую справедливость, уходят десятилетия. Пострадавшие люди часто не доживают до этого момента, но их потомки продолжают верить и ждать, что однажды настанет особенный день, и правда будет раскрыта. И души их предков обретут покой…».


Сандуны: Книга о московских банях

Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.


Лауреаты империализма

Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.