Письма бунтующего сценариста. Заметки о сценарном мастерстве - [2]
4) Поскольку я не редактор, не режиссер и не продюсер, я никак не могу помочь запустить ваш проект. И я не агент, не могу связать вас с редактором, режиссером или продюсером. Пошлите ваш сценарий редактору, режиссеру или продюсеру. Не то, чтобы они получат от вашего сценария больше удовольствия чем я, но они хотя бы получают за это деньги.
5) Если я прочитаю ваш сценарий, и окажется, что он написан на тему, которая находится в сфере моих творческих интересов, ваш сценарий закроет для меня эту тему навсегда. Дело даже не в возможных обвинениях в плагиате. Если одна и та же идея одновременно пришла в голову и мне и вам – значит, это плохая идея, лежащая на поверхности. Поэтому лучше вообще не знать, что написали другие авторы на тему, которую разрабатываешь.
6) В конце концов, если вы действительно хотите, чтобы именно я прочитал ваш сценарий – станьте моим студентом. Тогда вам придется постоянно выслушивать не только мое мнение о ваших сценариях, но и кучу баек о моей бурной юности на вологодской окраине.
***
Наверное, все читали статус Акунина об эффекте Голема и эффекте Пигмалиона. Кто не читал: суть в том, что если человеку говорить, что он идиот и бездарь – он стремительно тупеет. А если человека хвалить – он умнеет. Так вот, мне кажется, нужно этот эффект принять во внимание нашим продюсерам, которые очень любят публично высказываться на тему «У нас нет сценаристов, а те, что есть – жадные и бездарные». От таких высказываний сценаристов у нас становится меньше, они становятся жаднее и бездарнее. А если все время говорить, что у нас много прекрасных, талантливых, скромных и самоотверженных сценаристов (тем более, что так оно и есть), то от этого сценаристов станет больше и они от этого станут прекраснее, талантливее, скромнее и самоотверженнее.
***
Италию придумал Тонино Гуэрра, а Россию – Луцик и Саморядов.
***
В очередной раз убеждаюсь, что яркая и крепкая заявка может стать серьезным препятствием на пути к яркому и крепкому поэпизоднику. Чтобы сохранить дух заявки, приходится убивать ее тело. Раскатывать по камушку, и собирать все заново.
***
Сидели в кафе, а за окном съемочная группа весело убивала чей-то сценарий.
***
Виолетта Гудкова приводит любопытную интерпретацию Проппа в советской песне (автор Ф. Розинер):
1. Отправка на борьбу, приказ.
2. Борьба, битва (революция), преодоление преград.
3. Непрерывный путь борьбы и побед.
4. Уничтожение врага.
5. Соблазны (заграница как тридевять земель, как царство Черномора).
6. Прибытие в светлое царство (будущее, коммунизм, построенная в борьюе социалистическая победа, родина).
7. Обретение молодости (молодильные яблоки, живая вода) в стране, где каждый молод и юн, даже старики.
8. Угрожающие заклинания врагов.
9. Прибытие во дворец – столицу, Москву, Кремль.
10. прославление царя, отца – Сталин, вожди (позже – партия).
11. Пир горой – изобилие.
***
Я считаю, правительство должно бесплатно выдавать сценаристам коньяк – за вредность.
***
Разговорчики, производственное:
– Пожалуйста, найди мне размер Змея-Горыныча в саженях.
***
Сегодня приснилось, что я на лекции какого-то киноведа (ну хорошо, не какого-то, это был Vsevolod Korshunov) и он говорит о восприятии зрителем экранных персонажей. Мол, зритель по разному воспринимает мужских и женских персонажей. Якобы зритель всегда запоминает, что делают на экране женские персонажи и не запоминает, что они говорят. А у мужских персонажей наоборот – запоминается что они говорят, а что они делают – совершенно не запоминается. Интересно, это правда? Сева, ты готов подтвердить и как-то объяснить это свое заявление из моего сна?
ЗЫ. Не могу также умолчать о том, что в данном сне после окончания лекции я сел на белую спортивную машину и поехал охотиться на львов.
***
В наши дни Катерина Измайлова траванула бы свекра, грохнула бы мужа, задушила племянника, а потом родила бы во Франции, отдохнула бы на Мальдивах, а потом вернулась бы на родину учить народ нравственности.
***
«Записки покойника» в театре всегда ставят со стороны театра (Фоменки – с точки зрения актеров, СТИ – с точки зрения Ивана Васильевича). Мне этот роман никогда не казался смешным. Видимо, потому что я сам автор и у меня с театром свои счеты. Для меня в этом романе всегда было важно не то, что это «Театральный роман», а то, что это «Записки покойника». Мне кажется, театральные люди не воспринимают всерьез самоубийство героя. Мол, Булгаков ведь пережил постановку «Белой гвардии» во МХАТе и писать стал лучше прежнего. Ага. Булгаков пережил. А Максудов постановку «Черного снега» не пережил. Вот об этом на самом деле роман. О том, что каждая постановка – это убийство автора. Каждая. Каждая. Каждая.
***
Иван Васильевич дал Максудову отличный сюжет. Помните? Будто бы в некоем царстве живет артистка, и вот шайка врагов ее травит, преследует и жить не дает… А она только воссылает моления за своих врагов…
Зря он этим сюжетом не воспользовался. Колоссальные деньги мог бы заработать в один миг.
Последние три года в дневнике Афиногенова. Чуть ли не каждый день: надо писать роман, пока не написал роман, ты не писатель. И потом – вот лежит мой роман, покрывается пылью. Такое ощущение, что ненаписанный роман мучил его больше, чем исключение из партии, проработки в прессе и угроза ареста.
Саспенс молчановского «Убийцы» держится на стремлении убежать от смерти, хотя все, казалось бы, предназначено для того, чтобы попасть смерти в лапы (Кристина Матвиенко, «Независимая газета»).Пьеса Александра Молчанова, надо сказать, каверзная: с одной стороны, слепок провинциальных будней, с другой – почти сказка (Андрей Пронин, «Фонтанка. ру»).«Убийца» в МТЮЗе производит сильное и целостное впечатление (Илья Абель, «Эхо Москвы»).
В книге публикуются произведения, участвовавшие в первом фестивале «Новая пьеса для детей», который состоялся 5–7 января 2015 года на Новой сцене Александринского театра. Были представлены образцы современной пьесы для детской и подростковой аудитории не только молодых авторов, но и добившихся признания опытных драматургов: Максима Курочкина, Павла Пряжко. Наглядным образом участники фестиваля доказали, что театр для детей и подростков может стать интересным не только для юных зрителей, но и для взрослых.
В сборник вошли пьесы, написанные в 2005—2019 годах. Практически все пьесы, представленные в сборнике, были поставлены на сцене в России и за рубежом.
5 февраля 1971-го года. Москва. Ваганьковское кладбище. Возле одной из могил собираются люди в строгих серых костюмах. Они ставят рядом с оградой шесть фотографий в рамках, раскладывают перед ними цветы, зажигают свечи.– Васильев, Стариков, Смирнов, Ласковой, Власов, Зябликов….Напротив кладбища останавливается машина. Опускается боковое стекло. Кто-то фотографирует людей на кладбище. Один из них оглянулся и заметил машину.– Они здесь, быстро, уходим!
1996 год. Журналист областной газеты приезжает в северный поселок, чтобы написать о загадочном исчезновении школьницы, и обнаруживает целый мир — со своими мировыми обидами, мировыми войнами и совсем не мирными сказами. Здесь, в настоящей России, все наизнанку: слово насыщает, как яблоко, от снов загораются дома, а убитые выходят из огня, чтобы отомстить обидчикам. Редакционное задание превращается в охоту, и газетчик уже сам не знает, кто он — преступник, жертва или сказочник.
Страшные девяностые закончились, но поделены еще не все деньги и сферы влияния. В городе идет жестокая борьба за власть, в которую оказывается вовлечен молодой писатель. Победит ли тот, кто сумеет заставить его сказать правильные слова? Что важнее для него самого – принять сторону сильного и потерять себя либо пойти против всех, выбрав собственный путь? Писателю придется решать, что для него важнее – новая книга или новая жизнь.
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.