Письма Амарант - [38]

Ему снились заснеженные горы. Луна сияла в небесах, и голубоглазая волчица бежала впереди, призывно помахивая хвостом.

ЭПИЛОГ

— Кари! Кари, подожди!

При звуках этого голоса слепая волчица скривилась, а шагавший рядом Брайан подобрался и зарычал.

— Я много раз говорила тебе, Маккензи: оставь меня в покое, — ответила она, не сбавляя шага.

— Валил бы ты отсюда по-хорошему, парень, — мрачно посоветовал брат.

Но отделаться от оборотня было не так-то просто.

— Кари, пожалуйста! Один разговор! Выслушай меня хотя бы один раз!

Она ускорила шаги.

— Один разговор, и я оставлю тебя в покое, как ты хочешь!

Это заставило ее остановиться.

— Говори.

— Наедине, — уточнил оборотень, и Брайан снова зарычал.

— Тебе сказали валить!

— Наедине? После прошлого раза? — скривилась Кари. — Чтобы ты меня изнасиловал, а потом сказал, что я сама хотела?

Она услышала, как нежеланный жених задохнулся от обиды.

— Я бы никогда… — он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, а потом заговорил другим тоном. — Пусть он смотрит на нас издалека, если ты мне настолько не доверяешь. Но пожалуйста… мне нужен разговор наедине. Только с тобой.

— Брайан, отойди, — попросила Кари, но брат только набычился.

— Нет!

— Брайан!

— Если я буду далеко, то могу не успеть, — угрюмо отозвался оборотень. — Сама жаловалась, что я тебя бросил в прошлый раз.

Чарли переводил взгляд с сестры на брата, почти физически ощущая их сомнения. От пьянящей близости Кари кружилась голова. Он ущипнул себя, пытаясь сохранить самообладание. Если сейчас он потеряет над собой контроль, то второго шанса строптивая невеста просто не даст…

— Мы можем сесть в кафе, — предложил он. — За столиком у окошка, а Брайан останется на улице. Он будет нас видеть.

По лицу Маккуина было видно, что идея ему не понравилась, но Кари кивнула.

— Хорошо. Один разговор, Маккензи. И ты оставляешь меня в покое.

Она надеялась, что все ограничится пятиминутной беседой, но стоило устроиться за столиком, как подошла официантка.

— Нет, я не буду есть, — категорически отказалась Кари.

Перспектива давиться едой в обществе Маккензи совершенно не прельщала.

— Принесите нам чай, — попросил Чарли.

— Чай и кофе, — поправила его Кари.

Если снова начнет накрывать от его близости, она просто уткнется носом в чашку. Лучше ненадолго потерять обоняние, чем разум.

— Итак, я слушаю, — сказала она, как только официантка отошла.

— Я хотел извиниться.

— Я это уже слышала.

— Нет! Не так… Я действительно виноват перед тобой, — сегодня в его голосе звучали какие-то непривычные нотки. Торжественные и более взрослые что ли, чем обычно. Странно, но они Кари понравились. — Я… я просто вел себя, как болван, — в его голосе прозвучало раскаяние и неподдельная мука. — Если бы сейчас все можно было вернуть, я бы скорее себе язык отрезал. Но клянусь: даже тогда я ни за что не сказал бы такого в лицо. Я не сволочь, Кари. И собирался стать тебе хорошим мужем. Насколько смогу. Прости, что обидел…

— Я не обиделась, — мягко сказала девушка. Извинения она вполне оценила. Как и мужество, которое потребовалось, чтоб их произнести. Пожалуй, за эту короткую речь Маккензи даже немного поднялся в ее глазах. — Обидеть может только близкий. Я просто сделала выводы.

— И их никак нельзя изменить? — тихо спросил Чарли.

— Все можно изменить. Но то, что ты делал потом… преследовал меня, требовал взаимности, заставил заключить помолвку, — она развела руками. — Из этого я тоже сделала выводы. Прости, буду честна: я не люблю тебя. Но что гораздо хуже — я тебя не уважаю, и не доверяю. Да, к тебе тянет, но я ощущаю это, как принуждение. Силу извне, которая заставляет хотеть тебя. А я не люблю делать что-то под принуждением.

— Я уже понял, — мрачно отозвался оборотень. — Скажи, могу ли я как-то изменить твое мнение? Что-то сделать, доказать, что я могу быть хорошим мужем?

На лице девушки отразилось глубокое сомнение, и Чарли понял — сейчас откажет. Скажет «нет», поставив крест на всех его мечтах и надеждах.

— Пожалуйста, не отказывайся! — выпалил он. — Дай мне шанс, Кари! Клянусь, что не подведу тебя!

— Чарльз… — она впервые назвала его по имени. И звук собственного имени, произнесенный мелодичным грудным голосом, показался Чарли божественной музыкой. — Зачем тебе это?

— Я люблю тебя.

Она грустно покачала головой.

— Это не любовь, Чарльз. Влечение, инстинкт, вера в высший промысел. Сам подумай: стал бы ты так унижаться перед какой-то слепой девицей, если бы не игра гормонов. Тебя привлекает мой запах и все. Если лишить тебя обоняния, все пройдет само собой.

— Нет!

— Да. Ты ничего обо мне не знаешь. О том какая я настоящая.

— Знаю, — возразил Чарли. — Ты сильная, смелая и очень упрямая. Любишь классическую музыку, особенно орган. Играешь на арфе, великолепно разбираешься в травах, различая их по запаху. Дома ты выращивала розы и ирисы, потому что тебе нравится их аромат. Твои волосы на самом деле короткие — по плечи, а косу ты прикрепляешь, чтобы не привлекать лишнего внимания. И ты уехала из дома, отказавшись от силы шамана, потому что шаман должен жить на своей земле, а ты мечтаешь объездить весь мир.

Невидящие глаза девушки широко распахнулись, и Чарли понял, что все же смог произвести на нее впечатление. Мысленно он порадовался, что в последний визит к Маккуинам задержался, чтобы расспросить о своей строптивой невесте.