Письма Амарант - [2]

И можно согласится. Покувыркаться пару недель с тигрицей, Кари все равно ничего не узнает. А даже и узнает, разве не она сама советовала ему не зацикливаться на их почти несуществующих отношениях?

«Для тебя же будет лучше, если ты не станешь слишком много думать обо мне. Знакомься с другими девушками, общайся с друзьями, живи полной жизнью» — сказала волчица ему на прощание.

— Прости, — он напрягся и выудил из памяти имя, — Джулия. Но сегодня мне надо учиться.

— Тогда завтра? Сходим в кино?

В кино… Смешно, он ведь тоже тогда позвал Кари в кино. Совсем забыл, что она не видит.

— Прости, — повторил Чарли. — У меня есть невеста.

Невеста. Да, так я и говорю, не уточняя, что сделал тебя своей невестой насильно. И уж тем более не вспоминая, что для тебя эта помолвка по обычаям волков ничего не значит.

Наверное, ты проклянешь меня, но я не жалею. Хочу целовать тебя снова и снова. Каждый пальчик, каждый ноготок. Хочу видеть твою улыбку и знать, что ты улыбаешься для меня.

Хочу быть частью твоей жизни.

Перечитал и стало как-то стыдно. Сентиментальная чушь. Я бы смял и выкинул этот листок, но ты все равно не прочтешь, значит, можно не боятся быть нелепым.

* * *

— Что читаешь, Маккуин? — Раум ди Форкалонен перегнулся через ее плечо и неодобрительно хмыкнул, обнаружив в руках волчицы белый лист, испещренный еле заметными проколами.

Кари усмехнулась. А чего он ожидал?

— Письмо, — коротко ответила она.

Но когда босс настроен поболтать от него так просто не отделаешься.

— Вижу, что письмо. От кого?

Можно соврать, но Кари не сомневалась, что вся переписка сотрудников лаборатории «Ди Форкалонен мэджик девелопер» перлюстрируется. Если Рауму станет интересно, он все равно узнает, что было в письме. Даже дословно.

Проще сейчас утолить его любопытство.

— От жениха, — буркнула она, надеясь, что демон отвяжется. Но тот понимающе присвистнул.

— А-а-а… Малыш Маккензи. Я думал, ты его отшила.

— Почти. Мы договорились встретиться через год. Я обещала принюхаться к нему снова.

— Чистая благотворительность с твоей стороны, Маккуин. Ничего нового ты там не вынюхаешь.

Эти слова и особенно тон, каким они были сказаны, покоробили. Как будто Раум высмеивал кого-то из ее близких, а не надоедливого мальчишку, который почти насильно заставил Кари заключить помолвку.

— Посмотрим.

— Значит, вы обмениваетесь любовными весточками, голубочки?

Кари раздраженно выдохнула сквозь зубы и напомнила себе, что Раум — это Раум. Насмешки и пренебрежительный тон — способ спровоцировать собеседника. Сейчас демон специально злит ее, надеясь, что в запальчивости Кари скажет больше, чем собиралась. Причем делает это просто так, из любви к искусству.

Мальчишка, даром что старше Кари на восемь лет.

— Не обмениваемся. На прощание Чарльз обещал писать мне каждый день. Сначала я не верила, что он станет этим заниматься. Но три недели назад, когда я была в столице и зашла на почту, оказалось, что меня ждет целый ящик писем.

— И ты их забрала?

— Да. И дала адрес для пересылки новых, — она непроизвольно погладила край листа. — Знаешь, Чарльз специально выучил азбуку слепых, чтобы я могла прочесть. И он действительно пишет каждый день.

Раум присвистнул.

— Мило. А что пишет? Ноет, как ему одиноко?

— Нет, — Кари нахмурилась. Пренебрежение в голосе демона снова неприятно царапнуло. — В основном рассказывает о своей жизни. Делится мыслями, планами.

— Скукота, — демон зевнул. — Отвечать будешь?

— Нет.

Ответить, вступить в диалог означало дать Чарльзу обещание, а Кари не хотела обязательств. Но ей нравилось читать эти послания. Особенно те, что оборотень написал после своего визита на почту. В них было что-то глубоко интимное, робкое и оттого безмерно притягательное.

Как будто подслушиваешь чужую жизнь. Узнаешь самое дорогое, самое тайное, болезненное и святое.

В письмах Чарльз не был похож на самовлюбленного и настырного парня из ее воспоминаний.

Он казался…

Беззащитным. Влюбленным. Искренним.

Настолько искренним и открытым, что это почти пугало и одновременно завораживало.

Он не надоедал комплиментами. Просто рассуждал — о жизни, знакомых, учебе. С иронией, порой переходящий в беспощадный сарказм, анализировал свои прошлые промахи, строил планы.

Вспоминал о ней.

Читать письма было немного стыдно, но отказаться от них волчица уже не могла.

— Правильно, — хмыкнул Раум. — Если молчать, он скорее отстанет.

Девушка нахмурилась. Неужели Раум прав? И если она продолжит молчать, однажды эти письма просто перестанут приходить?

Может, оно и к лучшему?

Нет, я не перестану тебе писать. Каждый день, как обещал.

Потому что так я могу прикоснуться к тебе, хотя бы мысленно, моя синеглазая волчица.

Ну вот: я снова написал «моя». И даже хорошо, что ты этого не прочтешь и не узнаешь.

Мне пришло время решать, что я хочу делать со своей жизнью. Со следующего семестра клан прекращает оплату моего обучения, ведь я уже не вожак. Отец предложил вернуться в Синие горы или перевестись на магтехнолога — Маккензи все еще нужен свой наладчик чар.

Раньше я бы согласился. Нас всех учили, что семья, клан превыше всего, что жить и умирать надо там, где родился. Но я вспоминаю тебя и понимаю, что это не так. Нет единственного пути, в мире открыты сотни дорог. Нужно только понять, какая из них моя.