Пишите письма - [40]
— У Татаринова был прототип, — сказал Грач. — И один из двух оставшихся в живых членов его экспедиции долгое время ходил боцманом на одном из пароходов Енисея. Вон там, за нашим ериком, небось сосны еще целы, которые он мог при желании в бинокль наблюдать. И глядел этот человек, что-то знавший о гибели экспедиции, да не сказавший, то на каменный правый берег, то на левый польский, с полями да половодьями. На левом берегу вороны, на правом — трясогузки.
— На каком ходил? На композиторах?
Мне уже рассказали, что все большие белые енисейские пароходы почему-то носили имена композиторов; вот только не сказали каких.
— Думаю, на посудине поскромнее.
— Как печально. Север, погибшая экспедиция, беглый боцман, чужие письма. Поющие, а поющие, спойте что-нибудь, сил нет, мы подпоем. Лучше про любовь.
— Правильно, про любовь! Ведь все парные могилки-то откапываем! Муженек на левом боку, а под боком женушка, тоже на левом.
— Они жили долго и умерли в один день! — воскликнула моя подружка.
— Вот-вот. В какой день он умер, в тот и ее, сердечную, прихлопнули. То ли зарезали, то ли задушили, то ли отравили. Для компании. По традиции. Для порядку. Для комплекта.
— Мы не знаем для чего. Может, по их верованиям, то есть суевериям и предрассудкам, имею в виду я мифологическое мышление, они должны были на том свете очутиться парочкой, вместе, рука об руку.
— Вот проснулись они на том свете, — мечтательно произнес Витин приятель, — обнялись, поцеловались, и ну сношаться…
Хохот.
Могильные парочки, надо сказать, была любимая тема экспедиционных шуток; впрочем, чувствовалось нечто нарочитое в остротах и смехе на этот счет.
— Я не представляю, какую после такого вступления песню петь, — сказал гитарист, лениво настраивая гитару. — Может, частушку «Я мою милую»?
Хохот.
И тут за моей спиной вывела губная гармошка знакомую мелодию, а вот и запел лихой наглый голос:
Освещенный костром, предстал предо мною торговец кошками, подмигивая, крикнул:
— Подпевай, рыжая!
И я подпела, краснея под внимательным взглядом Грача:
— Откуда вы взялись? — спросила я новоявленного члена экспедиции (он подсел, разумеется, ко мне).
— Нанялся сегодня на раскопки. Мы разве на «вы»?
— Мы на «ты».
— Поездом приехал.
— Зачем?
— За тобой, — сказал он шепотом.
Как все его вранье, это была правда.
— Пойдем прогуляемся.
Он поднял меня, подхватив под локоть, держал мертвой хваткой. Вырываться и протестовать при всех я не хотела.
— Ну, пошли.
Ночь падала быстро, полная мохнатых, точно шмели, степных звезд. Венера звалась тут Инанной, либо Иштар, или еще как-нибудь, например, Нинкхурсаг.
— Отдай мне письмо.
Я тут же догадалась какое, но изобразила недоумение.
— Ты о чем?
— Я о письме из одной из книг покойного дружбана бульдозериста. Для нашего общего знакомого.
— Нет у меня никакого письма.
— Ты, когда врешь, хорошеешь. Ври чаще.
Он обнял меня, я отбивалась, мы свалились в одну из травных малых бакалд (может, то была впадина кургана, сгнивший либо осевший погребальный сруб с очередной парочкой?), я чувствовала его тяжесть, меня трясло от ужаса и омерзения, он поцеловал меня, точно ужалил в губы, — и я потеряла сознание.
Открыв глаза, я увидела стебли, звезды, встревоженного торговца кошками. Он плеснул мне в лицо пригоршню воды, добытую, вероятно, в ближайшем озерце или ручье.
— Ты что? Что с тобой? Ты припадочная? У тебя падучая? Я тебе искусственное дыхание делал, ты задыхалась, тебя трясло.
Вкус его губ, воспоминание о поцелуе; искусственное дыхание? рот в рот? у меня подкатило ко рту, меня вырвало, я расплакалась. Чертыхнувшись, он опять побежал за водой, принес в ладонях, какая холодная, я зажмурила глаза.
— Ну, все, все. Вот чокнутая. Ты, должно быть, девица?
Я разозлилась, пришла в себя.
— Нет, я мужик средних лет. Или ты слово «девица» употребляешь в качестве технического термина?
Мы вышли к костру.
— Странная вы пара, — сказала подружка.
— Где это вы полчаса болтались? — строго спросил Грач.
Полчаса? Мне казалось — прошло часа три.
— Я развивал перед Инной идею, что неплохо бы переместиться в прошлое. Меня бы прибили за мои подвиги, а ее бы задушили, чтобы похоронить вместе со мной. Романтично.
— Кто же ведет такие дурацкие разговоры с молодой девушкой? — спросил высокий археолог, я все время забывала, как его зовут, — Трофим? Тимофей? — он откликался и на то, и на то; может, его фамилия была Трофимов.
— Ты прямо как кыргыз, — сказал узбек.
— Ты прямо как узбек, — сказал киргиз.
— Я ительмен с Кировского завода.
— Кировским заводом, — промолвил археолог Витя, — на нашем курсе пьянку называли.
На следующий вечер я застукала торговца кошками в моей палатке за чтением моих неотправленных писем. В ярости вырвала я из его лап свои драгоценные послания.
— Куда ж ты косоуровское письмецо запрятала, лисица? Но на самом деле мне очень жаль, что ты вошла. Я зачитался. Надо же, роман в письмах. А он тебе когда-нибудь на твои признания и излияния отвечал? Вы мне писали, не отпирайтесь, я прочел. Ах да, он ведь их не прочел, это мне повезло. Нет слов, нет слов. Особо я тащился от трамвайного секса.
Особенность и своеобразие поэзии ленинградки Натальи Галкиной — тяготение к философско-фантастическим сюжетам, нередким в современной прозе, но не совсем обычным в поэзии. Ей удаются эти сюжеты, в них затрагиваются существенные вопросы бытия и передается ощущение загадочности жизни, бесконечной перевоплощаемости ее вечных основ. Интересна языковая ткань ее поэзии, широко вобравшей современную разговорную речь, высокую книжность и фольклорную стихию. © Издательство «Советский писатель», 1989 г.
Наталья Галкина, автор одиннадцати поэтических и четырех прозаических сборников, в своеобразном творчестве которой реальность и фантасмагория образуют единый мир, давно снискала любовь широкого круга читателей. В состав книги входят: «Ошибки рыб» — «Повествование в историях», маленький роман «Пишите письма» и новые рассказы. © Галкина Н., текст, 2008 © Ковенчук Г., обложка, 2008 © Раппопорт А., фото, 2008.
История петербургских интеллигентов, выехавших накануне Октябрьского переворота на дачи в Келломяки — нынешнее Комарово — и отсеченных от России неожиданно возникшей границей. Все, что им остается, — это сохранять в своей маленькой колонии заповедник русской жизни, смытой в небытие большевистским потопом. Вилла Рено, где обитают «вечные дачники», — это русский Ноев ковчег, плывущий вне времени и пространства, из одной эпохи в другую. Опубликованный в 2003 году в журнале «Нева» роман «Вилла Рено» стал финалистом премии «Русский Букер».
Роман «Покровитель птиц» петербурженки Натальи Галкиной (автора шести прозаических и четырнадцати поэтических книг) — своеобразное жизнеописание композитора Бориса Клюзнера. В романе об удивительной его музыке и о нем самом говорят Вениамин Баснер, Владимир Британишский, Валерий Гаврилин, Геннадий Гор, Даниил Гранин, Софья Губайдулина, Георгий Краснов-Лапин, Сергей Слонимский, Борис Тищенко, Константин Учитель, Джабраил Хаупа, Елена Чегурова, Нина Чечулина. В тексте переплетаются нити документальной прозы, фэнтези, магического реализма; на улицах Петербурга встречаются вымышленные персонажи и известные люди; струят воды свои Волга детства героя, Фонтанка с каналом Грибоедова дней юности, стиксы военных лет (через которые наводил переправы и мосты строительный клюзнеровский штрафбат), ручьи Комарова, скрытые реки.
В состав двенадцатого поэтического сборника петербургского автора Натальи Галкиной входят новые стихи, поэма «Дом», переводы и своеобразное «избранное» из одиннадцати книг («Горожанка», «Зал ожидания», «Оккервиль», «Голос из хора», «Милый и дорогая», «Святки», «Погода на вчера», «Мингер», «Скрытые реки», «Открытка из Хлынова» и «Рыцарь на роликах»).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман Михаила Енотова — это одновременно триллер и эссе, попытка молодого человека найти место в современной истории. Главный герой — обычный современный интеллигент, который работает сценаристом, читает лекции о кино и нещадно тренируется, выковывая из себя воина. В церкви он заводит интересное знакомство и вскоре становится членом опричного братства.
Деньги можно делать не только из воздуха, но и из… В общем, история предприимчивого парня и одной весьма необычной реликвии.
События повести не придуманы. Судьба главного героя — Федора Завьялова — это реальная жизнь многих тысяч молодых людей, преступивших закон и отбывающих за это наказание, освобожденных из мест лишения свободы и ищущих свое место в жизни. Для широкого круга читателей.