Пиршество демонов - [63]

Но я не хотел, чтобы она умерла. Поэтому я повернулся к Фрэнку Крэндолу.

— Может быть, ты знаешь?

— Что?

— Какие-нибудь шрамы или родинки.

— Например?

— К черту! — вспыхнул я. — Например, шрам от операции аппендицита, по которому можно было бы отличить правую сторону от левой.

— Но слушай, Том, я ведь не ее врач. Как говорится в старом анекдоте: при таких купальниках много ли увидишь!

Мое сердце радостно екнуло. Даже смертельная опасность, которой подвергалась сейчас Холли, не могла полностью заглушить мою радость, когда я услышал, как Фрэнк Крэндол признался, что не только не был ее любовником, но и находился с ней в отношениях, ничуть не более близких, чем я. И все же я предпочел бы, чтобы Холли оказалась просто слабой женщиной, если бы такой ценой можно было вернуть ее на Землю!

Я очнулся от этих мыслей. Холли была свободна, она осталась совершенной богиней — но ей грозила гибель.

Я не заметил, как Сол Грейбен вышел из комнаты, но выходить он выходил, потому что в эту минуту отворилась дверь и он вошел, держа в руках тяжелый ротор гироскопа, крутившийся в кардановом подвесе. Сол был весь какой-то взъерошенный.

— Мне кажется, будто я прокопался целый час, — сказал он. — Не станете же вы утверждать, что эта вот машинка неотделима от убогих представлений так называемых Homo sapiens, обитающих на Земле.

Он повернул подставку, и мы все стали смотреть, как поворачиваются кольца, оставляя ротор в той же плоскости.

— Этот эффект должен быть верен для всего космоса, — заметил Сол. — Но стоит мне сделать шаг, как я обязательно спотыкаюсь о собственную ногу. Смотрите. Поместим гироскоп так, чтобы его ось была расположена горизонтально, и будем вращать ротор так, чтобы верхняя часть его обода двигалась от нас. Казалось бы, это даст нам общую отправную точку. Но, к сожалению, дальнейшее объяснить невозможно. Если мы будем отклонять правый конец оси вниз, то гироскоп повернется в горизонтальной плоскости по часовой стрелке и дальний от нас край ротора повернется направо. Но это значит определять А через А. И, следовательно, у меня ничего не вышло.

Фрэнк Крэндол покачал головой.

— Возможно, существует какой-то абсолютный принцип, но никому из нас он, по-видимому, не известен. У нас просто нет времени на поиски. На мой взгляд, положение безнадежно. И нам следует употребить оставшееся время на поиски подходящего объяснения.

— Какого объяснения? — недоуменно спросил Уоллак.

— Посмотрим правде в глаза, — сказал Крэндол. — Еще несколько минут, и Холли Картер уже нельзя будет воскресить. До сих пор никто из нас не нашел способа объяснить этому Харла, как различить «право» от "лево".

— Так что же вы предлагаете?

— Я считаю, что смерть — это удел умирающих, — глухо ответил Крэндол. — Оставим их встретить свой час достойно и в покое. Жизнь же принадлежит живущим, и для них нет покоя. Мы, живые, должны подумать и о себе. Через пять минут Холли успокоится навеки. А нам, остальным, придется отвечать за нее.

— О чем вы говорите?

— Как вы предлагаете объяснить этот несчастный случай? — спросил Крэндол. — Кто-нибудь обязательно пожелает узнать, что случилось с останками Холли Картер. Я уже вижу, как весь ад срывается с цепи. И я вижу, какнас сживают со свету насмешками, потому что мы не смогли различить «право» и «лево»! И я вижу, как от нас всех остается мокрое место, потому что мы допустили этот эксперимент.

— По-видимому, ваша репутация беспокоит вас больше, чем судьба Холли Картер?

— У меня есть будущее. У Холли его нет. Черт побери, — простонал он. — Мы не можем даже положиться на случай.

— На случай?

— Ну а как вы думаете, захочет этот венерианец рискнуть жизнью, если мы предложим ему закрыть глаза и наугад ткнуть в одну из кнопок?

— Ну, как вам известно, — начал было Уоллак, — мы при этом тоже рискуем. Но…

— Простите, — сказал я. — У меня есть идея, хотя и довольно нелепая. Можно мне попробовать?

— Конечно.

— Одного «конечно» мало. Мне нужна тишина и Тереза, чтобы разговаривать с Харла.

— Если у вас есть идея, пробуйте, — сказал Уоллак.

— Ты действительно знаешь, что надо сделать? — спросил Фрэнк Крэндол.

— Мне так кажется, — ответил я. — Если из этого выйдет толк, то только потому, что Холли мне очень близка.

— Вполне возможно, — сказал он, пожимая плечами. Я еле сдержался — людей вызывали на дуэль за меньшее. Но Крэндол добавил спокойно:

— Ты мог бы стать гораздо ближе — это уж твоя вина. Она всегда говорила, что у тебя живой и лукавый ум и что болтать с тобой после долгого напряжения мысли — истинное удовольствие. Но ты вечно куда-то торопился. Ну давай, Том. Желаю удачи.

Я перевел дух.

— Тереза? — окликнул я.

— Что, мистер Линкольн?

— Попросите Харла, чтобы он сосредоточился на кнопках.

— Он готов.

— Между кнопками имеется еле заметное различие.

— Это он знает, он только не знает, в чем оно состоит.

— Они чуть-чуть отличаются температурой. Одна кнопка немножечко теплее другой.

— Харла их ощупал.

Я отбросил обращение в третьем лице и начал говорить с Терезой так, словно передо мной была телефонная трубка.

— Харла, — сказал я, — только часть различия между кнопками сказывается на их температуре, которую можно ощутить при прикосновении. Но существует еще и другой вид теплоты. Может быть, внутреннее чувство подсказывает вам, что одна кнопка лучше другой?