Пирс для влюбленных - [7]
Пауза. Со слабой улыбкой приглядываются друг к другу.
Шофер(широко размахнувшись, протягивает руку). Ну, лейтенант…
Лейтенант(пожимает протянутую руку). Не шуми. Вон паренек как посмотрел. Лейтенант — и в старой кепке, в нечищеных ботинках! С этими вот… волосами. (На секунду снимает кепку, голова почти лысая.)
Шофер. Ну и ну! А когда это я вас, товарищ лейтенант, в чищеных ботинках видел? Тогда…
Лейтенант. Все равно. Не удивляй паренька.
Шофер(весело). Ну, чепуха, станет на нас паренек оглядываться! Тут кругом… есть на что поглядеть.
Лейтенант. Пожалуй, верно. (Улыбается.)
Шофер(мягко). А ладонь-то у вас… сухая.
Лейтенант. Да. Вот оно как.
Шофер. В порядке, значит?
Лейтенант(вдруг погрустнев). В полном…
Шофер. Что? Не так, что ль, чего я сказал?
Лейтенант. Все так.
Шофер. Значит, порядок. И хочется мне от радости орать, что старого, боевого…
Лейтенант. Ты как же, все шоферишь?
Шофер. Нет. Начальствую теперь. Над автопарком. В начальство вышел, курьи ножки.
Лейтенант. Курьи ножки…
Шофер. Вот что: рад я, товарищ лейтенант. Только говорить как-то не решаюсь. Знал бы причину моей радости тот паренек, может, действительно на нас оглянулся бы.
Лейтенант. Нет. Нас вон сколько кругом таких ходит.
Шофер. Да я говорю, знал бы он…
Лейтенант. Знать тут особенно нечего. Просто у тебя хорошая память.
Шофер. А у вас… лейтенант… а?
Лейтенант(оглядываясь). Стоим мы тут на самой дороге. Неудобно. Отойдем хоть в сторонку.
Шофер. Отойдем, ладно. Куда?
Лейтенант. Ну хоть сюда…
Пошел занавес. Шофер и лейтенант вместе с его движением медленно отступают в глубину сцены. Там видна тыльная часть платформы газика довоенного образца, с опущенным задним бортом. Над платформой — брезентовый навес в пятнах маскировочной окраски, на платформе — радиоустановка с микрофоном, раструб рупора. Возле газика — небольшой замаскированный костер, на котором кипятится котелок с чаем. Лейтенант и шофер, отступив в глубину сцены, опускаются возле костра. Слышна редкая перестрелка. Очевидно, затишье.
Шофер(заглядывая в котелок). Жаль немца-то. Хороший был парень. Как его… Гер… берт.
Лейтенант(руками обхватив колени). Герберт. Двадцать два года.
Шофер. Какие гады, а? В своего!
Лейтенант. В своего? Нет. В нашего Герберта.
Шофер. Может, и правда. Только он с ними в этих самых окопах вместе щи хлебал. Или чего они там едят по-немецки. И ведь он им — слова́, всю правду, а они — пулю… Хороший был парень этот Гер… берт.
Лейтенант(кашлянув). Ну как чай, кипит?
Шофер. Сейчас, товарищ лейтенант. (Вздохнув.) И еще я чего подумал: язык-то у них больно трудный. А как его привезли да послушал я… Прямо скажу, товарищ лейтенант, будто все я понимал, чего он им на солдатском языке говорит. Про жизнь, про будущее, опять же что пленных мы не убиваем. Вот все как есть я понимал, каждое слово нашего Гер… берта.
Лейтенант(нетерпеливо). Подбрось еще веток. До завтра, что ли, кипятку будем ждать?
Шофер. Да сейчас уж… согреетесь, товарищ лейтенант.
Лейтенант. Мне не холодно. Ненавижу безделье, ожидание.
Шофер. Да… интересно, кого теперь пришлют. Только, сдается мне, лучше, чем наш Гер… берт был…
Лейтенант(резко). Прекратить разговоры! (Задохнувшись, вдруг сухо кашляет.) Чертов дым… прямо в глотку.
Шофер(взглянув на него). Есть прекратить разговоры. (Снимает кепку, машет над костром, как бы разгоняя дым.)
Лейтенант(снова охватывает руками колени, опускает голову). Черт бы побрал это проклятое ожидание…
Шофер(осторожно). А я вот чего… представляю, будто это мы на рыбалке… с вечера еще… клев не начался… До войны я у одного начальника служил, большой был любитель на рыбалку ездить. Только одно смешно: нравится мне у костра песни петь. В пионерлагере еще эта привычка у меня выработалась. Но при рыбе петь нельзя. И теперь… тоже не запоешь. Так что с самого пионерлагеря при костре не удается мне песню завести. А хочется… эх как хочется…
Лейтенант(вдруг подняв голову). Тихо…
Входит Марта, в стеганом ватнике и брюках, заправленных в сапоги. На голове — пилотка. Вся одежда ей заметно велика, но аккуратно подтянута. Марта худенькая и чуть-чуть сутулится.
Шофер(вскакивает, негромко). Стой, кто идет?
Марта. Розетка. (Переводит взгляд на лейтенанта.)
Лейтенант(встает). Шнур. Слушаю вас.
Марта(вынимает из кармана и передает ему пакет). Вот.
Лейтенант(вскрывает пакет, пробегает глазами). Почему без сопровождающего?
Марта. Предпочитаю одна.
Лейтенант. Русская?
Марта. Там сказано.
Лейтенант. Немка?
Марта. Русская. Немка.
Шофер. Батюшки! Девчонка. Ну смеху…
Лейтенант(прячет пакет). Хорошо. Как прошли?
Марта. Без затруднений.
Шофер(улыбается). А по-немецки-то знаешь?
Марта. Да.
Лейтенант. Вас ознакомили?
Марта. Вполне.
Шофер. Сдается мне, будет большая удача. Как заслышат немцы-то девичий голосок, враз побегут сдаваться!
Лейтенант. Отставить.
Шофер. Есть отставить. Товарищ лейтенант, чай готов.
Лейтенант(Марте). Вы прибыли вовремя. Прошу к столу.
Марта. Я попросила бы без неуместных шуток.
Лейтенант(удивленно). Чай вскипел. Это серьезно.
Марта. У нас нет времени.
Лейтенант. На этом газике командую я.
Марта подходит к костру, садится. Шофер и лейтенант садятся возле нее.
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.