Пирровы победы - [14]

Меч давно был в липком гное. Стивр все никак не успевал обтереть его, а теперь было уже слишком поздно — гной затвердел наростами на клинке, затупил его. Хорошо еще, что не растворил, а то стек бы клинок до эфеса, да еще руку разъел бы до костей. Стивр все махал и махал им, из стороны в сторону, как косарь, но нечисть от этих ударов почти не падала. Доспехи тупой сталью не пробить: сколько ни колоти по ним — только вмятины и остаются.

Небо стало сереть, четко очерчивая силуэты гор, бледнеть, становиться прозрачным, а когда оно выкрало у темноты людей, Стивр понял, как же их мало осталось! В темноте этого было и не разобрать, темнота прятала всех, но теперь-то он знал, что рядом не более двух сотен человек, а позади — обозы с еще сотней раненых, многие из которых, по крайней мере те, что чуть оправились от ран и могут хоть как-то держать меч или копье, уже опять возвращаются в строй, бредут неспешной и нечеткой походкой навстречу своей смерти.

Над обозом реял штандарт, обозначая последнюю границу, где они еще могут попробовать зацепиться среди порушенных телег, скарба и умирающих тел. В начале битвы штандарт был в первых рядах, но два человека, которые держали его, погибли. Теперь, чтобы он раньше времени не достался врагу, его утащили в тыл. Впрочем, это для людей штандарты что-то значили, а нечисть и не поняла, зачем люди водрузили на шест эту тряпку и размахивают ею над головами, точно это пугало какое-то, каким отгоняют птиц от засеянных полей. Совсем из ума выжили от страха! Таким пугалом нечисть не отогнать. Глупые, глупые люди…

Стивр удивлялся, что эта толпа измученных ополченцев, в пропитавшихся кровью тряпках и мятых доспехах, еще не бросилась бежать без оглядки. Наверное, не от храбрости (хотя из-за этого тоже), а больше от безысходности, оттого что все понимали — как быстро ни убегай, все равно от нечисти никуда не денешься. То ли люди устали, то ли и вправду, почуяв скорую победу, вражеская армия усилила напор, но как бы там ни было, а левый фланг проваливался и отступал слишком быстро. Да и не отступал он вовсе, а просто людей там смерть выкашивала быстрее, чем в центре и на правом фланге. Но вскоре дрогнули и они… Это еще не было бегством, скорее, предзнаменованием полного разгрома.

«Вот и все», — на губах Стивра проявилась эта мысль, но слишком тихо, никто ее не услышал. Да и закричи он во все горло, все равно никто бы слов не разобрал за тем громом, что раздался с холмов, прокатился по всему ущелью, возвещая, что пришло время страшного суда.

Но не для людей! Не для людей!

— Крег! — простонал Стивр.

Прежде их озарили вспышки. Огонь ударил по врагам, прокатился по их рядам. Стивр знал, что сейчас со склона горы бегут тролли Крега, врубаются в этот вал, пробуя пробиться к паланкину, и единственное, чем он мог помочь им, это оттянуть на себя как можно больше врагов.

— А-а-а!!! — Обезумев, он бросился вперед, ведя за собой всех, кто еще мог бежать, идти, ползти.

— А-а-а-а!!! — услышал он позади себя оглушительный рев.

Это крик ему показался громким, но разве можно в голос хрипеть, когда горло пересохло от усталости?

С нечистью случилась удивительная метаморфоза. Вал отхлынул, спешно отступая. Враги натыкались друг на друга. Люди легко доставали их, сносили головы, прорубали доспехи, кололи в спины. Началось побоище, а потом произошло и вовсе нечто удивительное. Вал остановился, замер. Нечисть встала, нерешительно покачиваясь, — так должны выглядеть тела, у которых похитили души, — а люди, не дожидаясь, когда души опять вернутся в них, все рубили и рубили… И откуда у них только силы взялись?!

Стивр уже понимал, что это победа. Он знал, Крегу как-то удалось убить того, кто находился в паланкине. Убить матку. Там в палатке, накануне битвы, он объяснил Крегу, что из себя представляет нечисть и как ее можно победить.

— Муравьи? Разумные муравьи? Вот ведь чего природа только не навыдумывает.

— Боги, — поправил его Стивр.

— Какая разница, — сказал Крег.

Крег удивлялся, откуда Стивр все это знает, а тот рассказал ему, как в детстве, поддавшись уговорам приятелей, забрался на чердак дома, в котором жил колдун. Этим днем его забрали инквизиторы, обвинив в том, что он общался с потусторонними силами, но досмотр в его жилище учинили слишком поверхностный, почти ничего не забрали. Они должны были вернуться попозже. Вместе с собакой-ищейкой, которая ни одной колдовской вещи не пропустит, пусть та и будет замаскирована под обычные тарелки или горшки для цветов.

…Их было пятеро. Всем лет по тринадцать. Родители отправили их в столицу на смотр к королю, который собирался выбирать себе пажей, но мероприятие отчего-то отменили. Мальчишки на какое-то время были предоставлены сами себе. Стивр уж и не помнил, как они узнали о том, что инквизиторы забрали колдуна на допрос, как выяснили, где этот дом находится, и как ускользнули из дворца. Он лишь помнил, что у них сердца замирали от страха, когда, проскользнув в неприкрытую дверь, они бродили по пустому особняку. Почему его не додумались запереть на замок? Инквизиторы полагали, что в дом к колдуну никто не сунется? Прежде этот замок сам запирался, дверь открывал только своему хозяину, но теперь что-то испортилось в наложенном на него заклинании, и он больше не охранял входную дверь.