Пирожок с человечиной - [2]
Дом был за окружной, на краю цивилизации. К нему ходил от Тушина один автобус-экспресс 777. Дальше шли кладбище, поле и лес с дымкой.
И сам дом был не дом, а город, гостиничного типа, с бесконечными коридорами и дверьми. Построил махину ЗИЛ в шестидесятые годы хрущевского фуфла. Рабочие, однако, умели жить удобно. Зиловский дом построили из кирпича, с редкими балкончиками, но большими окнами и небольшими удобной формы комнатами. Планировка была умной, но слишком экономичной. Впечатление, что все тут – одна семья.
Прежняя Катина конура на предпоследнем, «кавказском», этаже оказалась занятой. Чеченец, живший на последнем, спустился в Катину, ближе к единоверцам. Хозяйка освободившейся верхней узнала из местных слухов, что Катя снова ищет, и, боясь кавказского нашествия, позвонила сама.
На смотрины Костя поехал тоже.
В доме действительно кипела жизнь. На стенах чернели напрысканные аэрозолем слова и белели объявления. В их подъезде среди типографских листков выделялась бумажка с крупными каракулями: «Испяку выпячку. Звонитя, ня пожалеятя».
Костя и Катя пришли одновременно с хозяйкой.
На звон ключей приоткрылись по цепной реакции и закрылись коридорные двери.
Катя посмотрела на Костю, Костя сказал: «А что ты хочешь за сто баксов в месяц?»
Вошли.
Та же, что и прошлая, удобная квадратная комнатка. Диван в пятнах, крашенная белилами тумба, друг на друге телевизоры «Эра» и «Темп», на них бутылка с пластмассовыми цветами. Кресло драное. Желтые обои – в пятнах и в тройных точечках, какие оставляют насекомые. Потолок в подтеках. На кухне капал кран.
Хозяйка, шустрая, мелкая, в платочке, подмела дохлых тараканов, но, подняв голову, посмотрела такими чистыми и на удивление синими глазами, что тут же договорились, заплатили и приняли ключи. Хозяйка ушла.
Постучались две остроглазые тетки в засаленных халатах. Долго и улыбчиво смотрели на Костю. Наверно, узнали по фото в летних газетах. Кроме того, Костино лицо красовалось теперь в «Этом Самом» над разными рубриками.
По коридору пробухало, вошла грузная и в фартуке баба на отекших ногах. От отеков ноги внизу, казалось, перевязаны нитками. Сказала, произнося рязански «е» как «я»:
– Здравсгвуйтя. Я Матрена Стяпанна. Катярина Явгеньна? Ну, и живитя на здоровья.
– Тараканов много.
– А ну их в задняцу.
Тетки исчерпали вежливость и ушли.
– Надо переклеить обои, – робко сказала Катя.
– Не надо, – сказал Костя. – Перевезешь книги, купим торшерчик «Линь-розэ», на стол – компьютер, на стену – плакат или репродукцию. Будет классно.
Подошли к большому для такой комнатенки, немытому окну. Кладбище, просторы. Посидели на подоконнике.
– Довольна?
– Да, представь себе.
– Не пойму, как тут жить постоянно, – все же сказала Катя, когда они выходили. – Повеситься с тоски. Сплошной коридор.
– А что, – сказал Костя, оглядывая коридорный туннель, – в Америке полно таких же. Нормально.
На площадке у лифтов приванивало, но не очень. Перешибал запах хлорки. Расстаралась уборщица-халтурщица или сами жильцы. Сыпанули, а смыть поленились.
Выше, на лестнице на чердак, решетка была закрыта, посередке большой старый замок.
На ступеньках под решеткой во тьме спал бомж, уютно наложив ступню на ступню. Обмотки вроде портянок и опорки – рядом.
4
СОРОСОСОСЫ И ПРОЧИЕ СВЕЖИЕ СИЛЫ
Костя переехал в «свежую» Катину квартиру 1 сентября и угодил, действительно, в свежесть. Радостные дети несли цветы. Митино нежно дышало детской слюной, фруктовой шипучкой с киндер-шоколадками и еще флоксами, страстно любимыми Костей как воспоминание о детстве, когда живы были папа с мамой.
Обедать приехал Катин брат, пятиклассник Жэка. С сестру ростом, с хорошеньким точеным, как у Кати, личиком, но без Катиного голодного блеска в глазах. Щеки у Жэки – кровь с молоком. Нагулял на эскимо и чипсах.
Жэка тоже смотрел довольно. Он обожал сидеть не дома.
Ради уюта Катя потрудилась изо всех сил. Помыла заляпанные жиром плиту и посуду. Приготовила куриные окорочка. Костя открыл маленькую бутылочку «Мондоро Асти», разлил роскошную шипучку всем поровну.
Жэка бредил зарабатывать, чтобы тоже снимать фатёру. Вынул зеленую бумажку, помахал. Денежки, мол, уже есть.
– Может, и девочки есть? – буркнула Катя.
– Где денежки, там всё, – сказал акселерат.
Еле уговорили его ехать домой. Костя обещал отвезти до автобуса на «Субару», хотя остановка 777-го была рядом.
Прошли первые цветочные сентябрьские дни. В доме стало тише, и совсем тихо на последнем этаже.
Увядающая осень летела. Листва редела, света становилось все больше, и светлое Митино казалось полюсом темному царству центра.
Касаткин осматривался.
Костя оказался прав. Народ тут именно жил. В Доме на набережной сосали госбюджет, а в Митино питали его. Но после дефолта все стали ловчей. Работали кто законно, кто нет, кто и так и этак, или вроде бы так, а на деле – этак, или – этак, а на деле – так. Делали что могли и зарабатывали как умели. Шустрый доморощенный бизнес двигал экономику. Заработок укрывали от налоговиков и считались нищими. Но в митинских магазинах салями, мортадела и брауншвейгская колбаса шли хорошо.
Костины соседи были типичными митинцами.
Костин родной Дом на набережной был той же замуровкой с мертвечиной. Кто-то выпрыгнул из окна, кто-то сдавал квартиры и пропадал, бывшие вожди не жильцы, иностранцы и нувориши одномерны, как роботы. Жили рядом два типа неплохих, но верхний, друг детства Аркаша Блевицкий, спился и мечтал о бабе с деньгами, а новый сосед Леонид Иванович Иванов занимался компьютерным обеспечением и на выходные летал к сыну-школьнику в Итон.
Луна временами становится красной. Кто-то даже не заметит, но только не жители маленького городка Делейси. События предстоящей ночи поменяют их жизни навсегда. Человек-без-имени хочет исцелиться от древнего недуга. Банковский клерк постарается изо всех сил спасти возлюбленную. А троица грабителей планируют сорвать солидный куш. Остаётся вопрос: а нет ли четвёртой заинтересованной стороны?
Юрий Ребров по образованию преподаватель русского языка и литературы. Долгое время занимался журналистикой, работал ведущим на радио и телевидении. Занимал должность главного редактора журнала. Сочинение детективных произведений — его старое увлечение. Повести Юрия Реброва неоднократно публиковались в журналах и были награждены премиями. В настоящее время вышло несколько его книг. Компания «Посейдон» лакомый кусочек: морские суда, ценные грузы, портовая инфраструктура. И владелец ее Юрий Филимонов тоже настоящая акула капитала.
Книга «Восемь дней в сентябре и Рождество в Париже» — это детективный роман петербургского искусствоведа В. И. Переятенец. Будучи аттестованным экспертом Министерства культуры РФ, автором многочисленных статей и таких книг, как «Русский антиквариат» и «Экспертиза и оценка произведений декоративно-прикладного искусства. Фарфор. Стекло. Ювелирные изделия», она хорошо знакома со средой коллекционеров и торговцев антиквариатом. Однако не следует воспринимать данное сочинение как документальное.
Действие нового романа Ирины Лобусовой «Красная комната» происходит в большом городе, куда приезжает, переживая любовную драму, талантливая художница Евгения Кравец, именующая себя Джин. Она устраивается на работу дизайнером в архитектурную фирму и снимает квартиру в старинном доме: ей очень нравится гостиная в красных обоях, производящая на многих зловещее впечатление. Джин чувствует некоторое родство с этой странной комнатой, да и сама она выглядит странно, эпатируя окружающих зелеными волосами, в том числе руководителя фирмы Вадима, человека пресыщенного, живущего в свое удовольствие, но давно потерявшего интерес ко всему.
В маленьком городке, затерянном среди бескрайних пустошей Австралии, произошла трагедия: священник местной церкви убил пятерых человек, а потом и сам погиб от пули полицейского. Что же стало причиной кровавой бойни? В этом решил разобраться известный столичный журналист Мартин Скарсден. Однако едва он приступил к расследованию, как городок потрясло новое преступление – возле запруды обнаружили тела двух неизвестных молодых женщин… Связаны ли между собой это двойное убийство и история священника-«стрелка»? Расследование Мартина приняло новый оборот.