«Пираты» с «Де Цевен Провиенциена» - [6]

На броненосце знали, что еще 7 февраля военный министр Нидерландов Деккерс, выступая в парламенте, заявил, что «никаких переговоров с мятежниками не будет: или безоговорочная капитуляция, или будут приняты самые решительные меры!». Депутат от самых реакционных партий в Нидерландском парламенте ван Колейн под аплодисменты своих сторонников потребовал от министра торпедировать «Де Цевен Провиенциен».

— Мы в состоянии построить новый броненосец! Зараза должна быть выжжена каленым железом! — кричал он, потрясая руками. Впрочем, через семь лет ван Колейн станет ревностно служить гитлеровцам, а это его выступление зачтется оккупантами.

Командующий голландскими военно-морскими силами в Индонезии вице-адмирал Остен 8 февраля обратился по радио ко всем судам, находящимся в районе Суматры и Явы в Индийском океане, Яванском море и Зондском проливе, с официальным предупреждением о том, что в этих водах возможны «пиратские» нападения на них взбунтовавшегося броненосца.

Вот тогда-то с антенны «Де Цевен Провиенциена» понеслись в эфир слова: «Мы не пираты! Мы восстали по велению сердца, принужденные к этому невыносимыми гнетом, унижениями, попранием нашего человеческого достоинства, несправедливым снижением и без того скудных окладов, проведенного правительством Рёйса!» Много раз повторялись в эфир эти слова, но поверили не им. Прибрежные воды Суматры и Явы, Зондского пролива опустели.

Тем временем броненосец, несмотря на зловещие сообщения, продолжал идти на юго-восток. Офицеры, ободренные мягким обращением со стороны повстанцев, попытались потихоньку прибрать к рукам управление броненосцем. Сначала лейтенант Деккер обратился к Кавиларангу с просьбой «во избежание катастрофы» передать офицерам если и не командование кораблем, то хотя бы управление им и прокладку курса. Кавиларанг не согласился.

— Индонезийцы тоже способны водить боевые корабли, — ответил он. — Когда-нибудь мы сами станем хозяевами своей родины и у нас будет свой собственный военный флот.

Деккер не стал больше настаивать. Вместо него заговор начал организовывать лейтенант ван Бовен. Он стал подбивать матросов, голосовавших за возвращение капитана Эйкенбоома, на захват броненосца. Дело у него продвигалось довольно успешно. Обещая колебавшимся помилование, прибавку к жалованью, продвижение по службе, ван Бовен в принципе добился согласия их на эту предательскую акцию. Он призывал не только захватить корабль, но и перебить руководителей восстания. Да и вообще не щадить сопротивлявшихся.

Неизвестно, как бы развивались дальше события на борту, но Кавиларангу доложили о заговоре. Он с пистолетом в руке ворвался в кают-компанию, когда там уточнялось время и детали заговора. Офицеры схватились за стулья и бросились на Кавиларанга. Правда, барон де Вос и лейтенант Деккер в последний момент дали «задний ход»: Деккер забрался под стол, а барон де Вос предпочел остаться пассивным наблюдателем, сидя в кресле в дальнем углу каюты. Пришедшие на помощь вооруженные матросы спасли своего командира.

С этого момента офицеров просто-напросто заперли в кают-компании и приставили к ней охрану. Теперь они могли покидать место своего заключения поодиночке и только в сопровождении конвойного.

Вечером Кавиларангу доложили, что кое-кто из офицеров не сдал свое оружие, припрятав его в укромных местах. Группа матросов во главе со старшиной кочегаров голландцем Ионом Хендриком заставила офицеров сдать оружие. После этого по всему броненосцу в особо важных местах — в машинном и котельном отделениях, в румпельной, генераторной, рулевой и радиорубках — были установлены посты из вооруженных матросов. Попытка захвата броненосца потерпела провал.

Только бомбы и торпеды!

— По местам стоять, с якоря сниматься! — прозвучала команда, сопровождаемая свистом боцманских дудок, но… никто из матросов не вышел к своим штатным местам. В машинном отделении крейсера «Ява» надрывались сигнальные звонки, метались механики, но машинисты стояли на своих местах и… ничего не делали. Перестали шуровать в топках кочегары. То же самое творилось на эсминцах «Пит Хейн», «Эверстен» и «Золотой лев». Так ответили моряки эскадры Нидерландской Индии на приказ вице-адмирала Остена идти против мятежного броненосца, отданный 7 февраля. Эскадра стояла у Макасара, на южном берегу Сулавеси. Ни уговоры, ни угрозы не помогали, моряки не только отказывались воевать против повстанцев, но и открыто выражали им свои симпатии. Командующий эскадрой капитан первого ранга Карстен ван Дулм был в бешенстве.

Катера доставили с берега на корабли солдат, вооруженных ручными пулеметами и винтовками с примкнутыми штыками. Были арестованы и сняты с крейсера «Ява» и эсминцев многие матросы. Но так как арестованных индонезийских и голландских моряков набралось до двухсот человек, то кораблям пришлось идти для замены и пополнения экипажей в Сурабайю, что, естественно, сорвало начало карательной экспедиции. Ван Дулм получил жестокий «разгон» от вице-адмирала Остена, который сам уже ошалел от ежечасно поступающих из метрополии грозных распоряжений и «разносов». Все распоряжения сводились к одному: «Бомбы и торпеды! Никаких переговоров! И скорее! Скорее задушить крамолу!»