Пираты острова Крит - [16]

После завтрака мы с дядей уединились в центральной беседке. От вчерашнего подозрительно-недоверчивого настроя Гуфара не осталось и следа. Дождавшись когда слуги, принесшие подушки напитки и фрукты, удалятся, я не торопясь принял удобную позу и заговорил.

— Дядя, не смотря на все мои успехи, ты вчера легко доказал, что мне с тобой пока еще рано тягается. — Гуфар было раскрыл рот, видимо, чтоб возразить, но я спешно продолжил. — Препозит ее величества императрицы Византии — Моисей, мой хороший приятель. И именно он занимается, не лично конечно, закупками всего необходимого для дворца. А мне без тебя в голову не могла придти такая простая и удачная мысль — стать главным его поставщиком. Так что благодаря твоей подсказке, надеюсь свою оплошность исправить. Но есть сложности. Самая главная — я лично не могу этим заниматься. Понимаешь, на ближайшее год-два я уже навешал на себя столько обязательств, что заниматься поставками императорскому двору мне просто некогда.

— Ты знаешь, что своих детей у меня нет! Зато прочей родней Аллах не обидел. — С легкой усмешкой сказал Гуфар. — Бурхан и Закирия — твои шурины по отцу, которых я выбрал именно для ответственной работы я Константинополе. Можешь, не сомневается, я очень тщательно подходил к своему выбору — эти не подведут.

— А как на счет того, что их начальником будет родственник, чуть не вдвое моложе? И главное — через их руки будут проходить запредельные по их понятиям деньги…

— Главным в нашей семье был Али, а ты его преемник. Все знают про твое похищение, и про то, что ты вернулся сказочно богатым. Утопил боевой корабль Византии, расправился с пиратами. А уж теперь, когда всем известно, какую должность ты занимал…, вопрос старшинства отпадает сам собой. А по поводу соблазна присвоить чужие деньги — такого в нашей семье не водилось, а уж за этих парней готов поручиться.

— Дядя, ни за кого не надо ручаться. Просто пойми и передай ребятам, в случае воровства родственными разборками вопрос не ограничится. Ведь дело придется иметь напрямую с императорской казной, а казнокрадство в Византии расценивается как преступление против империи, и наказание за это одно — смерть. Так что любая "случайно" прилипшая к руке серебруха, — это пыточная, а затем и плаха. — Понятно я нагонял жути, но лучше, как говорится перебдеть… — И кроме того если они надеются обложившись бумагами, сидеть в моем особняке в центре Константинополя, то об этом могут даже не мечтать. Придется исколесить все Средиземноморье, просолиться до костей, принимая вместо ванны штормовые волны, а хорошая броня и верная сабля, заменит им на это время стило и бумагу.

Лицо Гуфара посерело, но взгляд остался тверд.

— Я обязательно поговорю с племянниками, и думаю, от своего намерения они не отступят. Но и ты скажи мне, не слишком ли ты сгущаешь краски.

— Дядя, суди сам. Ты же знаешь Фараха и Касима. Так вот, за последние полгода они пережили ПЯТЬ абордажей. А то, что Зоя за казнокрадство подвергла чудовищным пыткам десяток высших иерархов церкви, то есть не какого-то там муллу, а именно шейхов и имамов. Это тоже, ни для кого не секрет. Ну ладно с твоими племянниками и их семьями все понятно. Что можешь сказать о племянниках Аиши?

— Это дети твоего дяди Зейба, брата Аиши, погибшего в Индии. Джаз пошел по стопам отца, и стал воином, только выбрал не легкую конницу, а военный флот. Дослужился до ракиба (сержант досл. — смотрящий), дальше дело не пошло — без влиятельных родственников и крупной взятки офицером не стать. Иная, твоя одногодка — четыре года назад вышла замуж за приятеля Джаза, но уже три года как вдова, детей нет. Оставаться с родней покойного мужа не пожелала. Перебивались с братом на его и без того нищенское жалованье. А когда выплаты стали не регулярными, Аиша забрала племянницу к себе. Что еще сказать? Джаз весь в отца, храбрец и рубака. А еще он очень гордый. Аиша с племянницей едва уговорили съездить, навестить тебя. Да согласился он скорее, потому что в дороге всякое может случиться, а сестрой он дорожит.

— Хорошо, дядя, я все понял. Скажи Джазу, что я хочу с ним поговорить. Пусть сразу идет сюда — Вова его проводит.

Видимо кровь моих предков по материнской линии была сильна. Джаз и Иная были светло-русы и сероглазы. Вчера за столом парень вел себя сдержанно, мне даже показалось, что мой рассказ его слегка утомил, и покинул гостиную в отличие от остальных он с облечением.

— Присаживайся, брат, — Я широко улыбнулся подошедшему в сопровождении Вовы Джазу. — Есть разговор, и не стесняйся, все что на столе, все для тебя.

Брат — само спокойствие и безразличие, даже не взглянув на стол, молча, уселся на скамью напротив.

— Знаешь, мне показалось, что у тебя есть ко мне претензии. Возможно, мне это показалось, но в любом случае между братьями не должно быть недомолвок.

— Нет у меня к тебе претензий, — Так же спокойно и безразлично ответил Джаз. — Но и теплых чувств я к тебе "брат" не испытываю. Ты прав, недомолвок быть не должно. Мой отец, опекая богатенького племянника, погиб в чужой стране. Когда последние надежды иссякли, и без того больная мать слегла. Дядя Али впал в прострацию, тетя Аиша была убита горем, и мало чем отличалась от Али. Гуфар искал тебя в Индии. А всем остальным было на нас наплевать. А у нас с сестрой не было денег на лекаря, да что там говорить, на еду и то не было. Мама умерла. А ты вдруг вернулся, весь в золоте, и каменьях. А твой конь был дороже, чем весь мой дом. Я как раз был в доме Али и радовался со всеми. Я еще спросил тебя про Зейба, — а ты, торопясь к отцу даже не ответил. Только не вздумай сочувствовать и жалеть, я этого терпеть не могу.