Чтоб не разочаровать родню, вышел к ужину разодетый в пух и прах — впрочем, сопровождающая меня индуска мало чем от меня отставала. Возникшее напряжение разрядила Инга. Она первой вскочив из-за стола, бросилась на нас с Деликой с обнимашками. Я, перед тем как усесться во главе стола, обнялся с дядей, взял руку матери, и коснулся ее губами. Аиша погладила меня по щеке и ласково улыбнулась. Проявление более открытых и эмоциональных чувств среди близкой родни при чужих считалось дурным тоном. Ужин прошел в теплой и дружественной атмосфере. Мне были представлены мои дальние родственники, я представил своих друзей. И поинтересовался, как прошло их путешествие в Александрию. После пошли рассказы о родственниках и соседях из Багдада в стиле "А помнишь Рашида, ну, мужа твоей сестры — Зухры, дык вот, его младший сын назвал своего первенца Искандером…" Мои ближники и наложницы тупостью не страдали, и едва утолив аппетит, один за другим спешно откланялись, сославшись на дела. Когда за последним из них закрылась дверь, дядя сразу прервал свой рассказ об Омаре, которого послал в Индию за…
— А теперь, дорогой племянник, расскажи своей родне, почему мы от чужих людей узнаем, что ты стал визирем у самой императрицы Византии?! Врать и запираться смысла не было. Хотя дяде вряд ли известно все, так что все недомолвки решил декорировать мистикой. В конце концов, секрет "великого рассказчика" не в деталях, а в том, чтобы донести до слушателей все простым, но удивительно красивым языком.
— Все вышло случайно. Я просто хотел открыть свою факторию в Константинополе… Далее последовал рассказ со многими недоговорками и купюрами, но и описывающий невероятные приключения, мое эпическое везение, лихость и смекалку. Про моих верных наложниц — непобедимых дев-воительниц, про всесильного злого колдуна — Клеарха…. Когда рассказ закончился, повисла долгая пауза. Глаза младшего поколения моих родичей были широко открыты, и блестели как бриллианты. Но по поджатым губам дяди было видно, что он чем-то сильно недоволен, он и нарушил паузу.
— Ну все, на сегодня довольно рассказов! Время позднее. Всем давно пора спать. — и повернувшись ко мне, продолжил, — Искандер, скажи своим слугам, пусть проводят твоих родственников в их спальни. Когда мы остались втроем, считая Аишу, дядя, надо сказать довольно резко, заговорил.
— Зачем ты обрушил на наши уши столько вранья?! Ты понимаешь, что порочишь имя своего отца, который за всю свою жизнь ни разу не соврал! Я ожидал всего чего угодно, но не такой отповеди, меня реально взяла злость.
— Дядя, ты находишься в моем доме, который достался мне от отца, от твоего старшего брата, и смеешь обвинять меня во лжи?! Немедленно объяснись, где в моем рассказе прозвучала ложь?!
— Да во всем! — тоже вошел в раж дядя, — Что твои наложницы амиры (княжны, принцессы), что ты был визирем у императрицы…
— Да ты же сам сказал, что я был визирем в Византии! Ты вообще откуда это узнал?!
Оказалось, имам мечети, львиную долю на постройку которой вложил отец Искандера, пригласил дядю на приватную беседу. Во время богоугодной дискуссии намекнул ему, что прихожане молятся усердно за тех, благодаря кому появилась мечеть, и раз уж Аллах услышал их молитвы, и по царски одарил Искандера, то взносы благодарной родни могли бы быть щедрее. Дядя, не привыкший бросать деньги на ветер, начал уточнять, о чем речь. Почему-то святоша в ответ рассердился, и посоветовал не гневить Аллаха и не делать вид, будто он не знает, что его племянник стал чуть ли не визирем в Византии. Гуфар был потрясен. А когда немного пришел в себя, буквально набросился на собеседника, требуя пояснить, откуда такие вести. Имам понял, что сболтнул лишнего (все знали, что его брат занимает какую-то должность в диване аль-барида), витиевато сославшись на Аллаха, которому все ведомо, быстро свернул беседу и выпроводил гостя. Всю ночь дядя не сомкнул глаз, обдумывая новость. Слово "визирь" он естественно воспринял как фигуру речи, подчеркивающую важность и прибыльность занимаемой племянником должности. В своих самых дерзких фантазиях он пришел к выводу, что молодому пройдохе безумно повезло, и он стал крупным (раз об этом прознала разведка) поставщиком товаров императорскому двору, с проистекающими из этого почетом и богатством. Рано утром велел будить Аишу, и поделился с ней своим открытием. Когда на глазах матери высохли слезы радости, родственники немного поругали негодника-мальчишку за скрытность, и решили немедля собираться в Константинополь. Чуть позже все же посчитали правильным держать путь через Александрию. Выслушав дядю, обматерил себя за то, что в самом начале разговора, не задал этот вопрос. Ведь тогда было бы достаточно рассказать про мою процветающею факторию в Константинополе, ну и там приврать что-то по мелочи. Но слово не воробей… Поэтому попросил Гуфара помолчать десять минут — пока мы совсем не разругались — и вызвал наложниц. Когда недовольные девушки — видимо, их оторвали от важной болтовни — предстали пред наши очи, учинил им форменный допрос.
— Инга, скажи, кто освободил августу из монастыря?
