Пираты - [44]

Я подгреб одеял. Волосы капитана прилипли к мокрому лбу. На искаженное лицо больно было смотреть.

– Рифы взял? – спросил он.

– Да. Не беспокойтесь, дядя Стэнли. – Я пожал его руку, добавил фразу из нашей морской игры: – Судно справно несет паруса.

Я хотел развеселить его хоть немного, но ему было не до шуток.

– «Дракон» – хорошее судно. Просто двигайся осторожно, все будет нормально.

– Конечно.

– И послушай, парень, – казалось, он забыл мое имя. – Посмотри, что там делает мистер Эбби.

– Где? – ахнул я.

– За бортом. Он стучал в стекло.

– Как-к? Он же…

– Побыстрей!

Я послушался, подумав, что вреда от этого не будет. Подойдя к большому кормовому иллюминатору, по шторам которого метались тени от качающегося фонаря, я услышал шум воды, обтекающей руль, поскрипывание рулевой оснастки и деревянных конструкций. Завывал ветер, утяжеленные края занавесок стучали по раме.

– Впусти его,- попросил Баттерфилд.

Руки мои замерли у штор. Я ощутил страх. «А вдруг я действительно увижу Эбби, – пугало меня воображение. – В развевающемся погребальном полотнище, с распухшим лицом и мертвой ухмылкой».

– Поскорей,- торопил дядя Стэнли.

Я рывком раздвинул шторы. За стеклом – ничего, кроме мрачного моря с еле заметным кильватерным следом судна. Стекло орошали мелкие брызги. Я повернул задвижку и распахнул створки.

В каюту ворвался ветер. Взметнулись шторы, пламя лампы вспыхнуло ярче, затем чуть не угасло. Запах соленой воды и отдаленной земли наполнил помещение. Послышался голос Баттерфилда:

– Так лучше. Где вы были, мистер Эбби?

Я закрыл иллюминатор и обернулся. Капитан приподнялся, опершись на локоть, и уставился в сплетение теней.

– Вы такой мокрый, бледный.

Мне стало жутко от этой беседы с мертвецом. Я попытался успокоить Баттерфилда, но он отмахнулся:

– Оставь нас.

Я направился в свою каютку, но сон не приходил. «Дракон» вел себя все хуже, меня болтало. Слышалось звяканье цепей пирата из «Пещеры», фразы Баттерфилда с большими промежутками между ними, смех капитана и возгласы:

– Точно, мистер Эбби! Я того же мнения!

Наконец я не выдержал, оделся и поднялся на палубу.

Горн и Дашер вдвоем управлялись со штурвалом. Они напоминали пару колесничих, боровшихся со строптивой упряжкой. Хлопал на ветру длинный плащ Дашера.

Палуба превратилась в холм, по склонам которого пришлось карабкаться вверх и вниз, чтобы добраться до рулевых. Посмотрев на компас, я увидел, что шхуна направляется на юго-восток.

– Плевать на курс,- пояснил Дашер. – Не пойти бы ко дну.

– Все нормально,- успокаивал Горн.- Это всего лишь шквал, скоро ветер стихнет.

– А это всего лишь пруд, который надо пересечь,- язвил Дашер.- Будь я проклят, лучше сидеть в сумасшедшем доме, чем геройствовать здесь,

– И не видеть моря? – спросил его Горн. – Судно, ветер, вызов непогоды. Все это прошло бы мимо тебя, друг.

– Мне бы этого сильно не хватало, – иронизировал Дашер.- Но я и тут, похоже, в компании идиотов.

Нос «Дракона» глубоко зарылся, я посмотрел на натянутые паруса.

– Надо бы зарифить.

– Но как? – гадал Горн, – Мадж внизу, тут нас двое, этот сухопутный тип не в счет.

– Это кто сухопутный тип, я? – Но Дашер рассмеялся, не обидевшись. Он никогда не расставался с одеждой, которую носил на берегу. На нем, как всегда, были сапоги и широченный плащ, и мехи по-прежнему были прочно привязаны к его груди.

– Может быть, Грейс, – предположил я нерешительно.

– Ни в коем случае,- запротестовал Горн.- Даже не думайте об этом, мистер Спенсер. Он хуже колдуна. Если он освободится от цепей, рели только его нога ступит на палубу, он найдет способ нас угробить.

– Если он еще не захлебнулся в своей конуре, – заметил Дашер.

Волны перекатывались через палубу. Вода обрушивалась на кабестан, клокотала в клюзах. В тот день я еще ни разу не подходил к дверям «Пещеры».

– Будем держать по ветру, – предложил Горн. – К рассвету ветер стихнет.

Я кивнул:

– Ладно.

Если Горн спокоен, значит, повода для волнения нет. Я спустился на камбуз и положил в ведерко хлеб, сыр и немного вяленого мяса. Добавил бутылку воды, снял с крюка фонарь и прошел к «Пещере».

Громко постучав, л крикнул:

– Капитан Грейс! Отойдите от двери!

Брякнули цепи. Я поставил ведро и отодвинул засов. Дверь, скрипя, открылась.

Этого момента я боялся больше всего. Каждый раз, открывая дверь, я ожидал, что освободившийся от цепей Грейс бросился на меня. Каждый раз я напрягался, чтобы успеть снова захлопнуть дверь.

Я вытянул вперед фонарь и просунул его в дверь. «Пещера» воняла потом и испражнениями. В ней отдавались шум волн и скрип корпуса. Гнуснее темницы я нё мог себе представить. И качка ощущалась здесь сильнее всего. Бартоломью Грейс сидел спиной к обшивке. Лицо казалось призрачно-белым. Уже неделю он не видел солнца.

Меня всегда ужасало его лицо: разошедшиеся глаза, дыра вместо носа, сожженные губы. Но тут я сквозь ненависть и страх ощутил какую-то жалость.

– Я принес вам еду.

Он едва взглянул на ведерко.

– Мы свернули на юг, – сказал он.

Меня удивила его осведомленность.

– И парусов слишком много, значит, народу не хватает.

Казалось, он ждет ответа, но я не собирался поддерживать беседу. Я подтолкнул к нему ведерко.