Пираты - [14]

Горн еще держал меня за запястье одной рукой, другой сжимая нож. Но он больше не спорил и не пытался меня остановить. Он склонил голову и опустил руки.

Капитан Баттерфилд сбежал с мостика. За ним торопился Эбби, как акула, привлеченная внезапным завихрением воды, всегда готовый наброситься на Горна. Они приблизились и остановились, глядя на лодку, на надпись на ее борту, остатки букв, которые когда-то складывались в слово: «Меридиан».

8. Черная книга

Значит, мы нашли ваше судно,- сказал Баттерфилд, глядя в упор на Горна.- Ваше затонувшее судно, дрейфующее в океане.

– Сэр, я не утверждал, что оно утонуло. Я считал, что оно должно было утонуть, если вы вспомните.

– Но вы не упомянули, что команда зверски убита. Что они болтаются на фалах, как забитые на мясо овцы.

– Этого я не знал.

– Вы были на ней.

– Не был. И никогда не утверждал, что был.

Эбби чуть не приплясывал от возбуждения.

– Опять врет! – крикнул он.

– Вовсе нет. – Горн сжимал и разжимал свои мощные кулаки, мышцы рук его двигались, хотя лицо как будто застыло. – Я увидел его в море и назвал вам, потому что не хотел говорить, откуда я на самом деле.

– А откуда вы на самом деле?

Лицо Горна болезненно дернулось. Он вздохнул и выдавил из себя:

– С «Рассудительного».

– Во врет! – зашелся Эбби своим стариковским смехом. – Сознавшись в одной лжи, он тут же плетет другую, да так, что и уличить-то его невозможно. Он называет судно, которое нельзя найти!

– То есть как? – Горн непонимающе уставился на Эбби.

Вместо Эбби заговорил я:

– Оно исчезло. «Рассудительный» пропал без вести.

– Как? – Горн озадаченно нахмурился.- Этого не может быть.

– Ишь, прикидывается, – возмущался Эбби. – Как будто и не знает.

Я поддержал Горна:

– Возможно, он и не знает.

Горн торчал на марсе, когда вся команда сгрудилась у борта, чтобы послушать лейтенанта. Он не мог слышать оттуда. Я вспомнил о последней модели:

– Значит, в бутылке «Рассудительный». Горн хмуро кивнул:

– Но он еще не мог пропасть, это какая-то ошибка.

– Сам ты ошибка, – вякнул Эбби. Но Горн обращался только ко мне:

– Слишком быстро. Они никогда не погибали прежде, чем я сделаю модель.

– Звучит так, как будто, делая модель, вы это предполагали.

– Система. Все по системе,- пробормотал, почти промямлил он смущенно, потом смущение плавно, но быстро сменилось тихим гневом.- Туда ему и дорога. Хорошо, если он пропал вместе с этим дьяволом.

– Что за дьявол?

Он медленно выговорил имя, сопроводив его почти змеиным шипением:

– Бартоломью Грейс-с-с.

– Художественно врет, – прокомментировал Эбби.

– Я не вру. – Горн цоднял кулаки, но не для того, чтобы ударить канонира, а чтобы потрясти ими перед капитаном, словно заклиная его не сомневаться. – Сэр, это правда, как перед Богом.

И я ему верил. Так убедительно врать никто на свете не смог бы.

Казалось, Баттерфилд тоже не склонен был прислушиваться к Эбби.

– Значит, «Рассудительный» погиб?

– Если бы я знал! – страдальчески сморщился Горн. – Когда я его покинул, он был в полном порядке.

– И почему же вы его покинули?

– У меня не было выбора.

– Бог мой! – не выдержал капитан. – Вы можете объясниться понятнее?

Эбби сиял от восторга, а Горн застыл в отчаянии:

– Клянусь, что каждое слово – чистая правда.

– Тогда как вы объясните историю с лодкой?

Горн посмотрел на лодку. Мы все посмотрели на лодку, стоя возле нее, как родственники возле гроба с покойником. Прошло некоторое время, пока Горн снова заговорил:

– Это очень непросто.

Баттерфилд вздохнул. Снова я вместе с ним и с Горном внизу, в капитанской каюте. Невероятную, дикую историю преподносит нам Горн. Каюта ярко освещена и продувается ветром, шторы раздвинуты, створки распахнуты, мы с капитаном сидим за столом как судьи, Горн стоит перед нами, на этот раз не под люком, ему приходится пригибаться, чтобы не удариться головой. Скрюченный под бимсами, он выглядит кротким и приниженным.

– Я в бегах, – произнес он.

История его началась в 1778 году, когда ему пришлось на борту «Рассудительного» отправиться в Вест-Индию под командой Бартоломью Грейса. Горн называл его Пижоном. Грейс сделал головокружительную карьеру, взмыв, как сигнальная ракета, от мичмана до капитана менее чем за три месяца.

– Его папаша какой-то адмирал,- пояснил Горн и замолчал, кусая губу.

– Тропики вытворяют странные трюки,- промолвил он наконец. – Жара, солнце, дикая природа. Они проникают в душу и выкручивают ее, как старую тряпку. Некоторыми овладевает безумие.

– Вы не о себе? – суховато бросил Баттерфилд.

– Я о Бартоломью Грейсе, – парировал Горн. – Он молод и полон фантазии. Пираты и зарытые на островах сокровища прочно засели в его голове еще с детства. Грейса послали в страну пиратов топить суда и убивать людей – неудивительно, что он вообразил себя пиратом.

– Он командовал боевым судном,- вставил Баттерфилд.

– Но считал его пиратским. – Горн усмехнулся.- Все вокруг дышало пиратами. Мы пользовались их якорными стоянками. Мы заходили в порты, служившие им прибежищем. Он усвоил пиратские привычки. Можно выиграть бой еще до его начала, если твой союзник – страх. Посланец ада, под кровавым флагом,- кто осмелится сражаться с тобой?