Пираты Черных гор - [85]

И снова Орталис получил привилегию – если это была привилегия – разделать оленя. Он выполнил кровавую работу так аккуратно, как мог. Но все равно, Ланиус видел – или думал, что видел, – блеск удовлетворения в глазах шурина. «Все могло быть ужаснее. Если бы он охотился на женщин так, как хотел когда-то, он бы наверняка разделывал их после убийства».

Король вздрогнул. Вряд ли Орталис тогда шутил по этому поводу. Тем более что законный сын Граса, после того как вытер окровавленные руки о траву, слизнул оставшиеся капли крови с пальцев. Он чмокнул губами, как будто попробовал хорошее вино.

Ансер и загонщики, казалось, не увидели ничего неправильного или странного в его поступке. Ланиус сказал себе, что слишком много беспокоится. Он также сказал себе, что с удовольствием отведает жареной оленины. Он был уверен в этом. Но сколько ни пытался, не мог себя заставить быть уверенным в другом.

Сестус располагался на берегу реки Арцус. Когда армия Граса достигла города, ментеше непродолжительное время держали его в осаде. Их план отличался от мыслей Граса относительно Нишеватца. Ментеше не ставили целью штурмовать стены; у них не имелось в наличии катапульт и боевых таранов для уничтожения башен. Но это не значило, что у них не было шанса заставить город сдаться. Если бы королевская армия не подошла, они, возможно, добились бы своего.

Они разорили фермы вокруг Сестуса. Не уцелело ни единой коровы, или овцы, или свиньи, не говоря об их хозяевах. Ментеше вытоптали и сожгли почти все посевы пшеницы на расстоянии дня езды от города. Виноградники и оливковые рощи, миндальные сады тоже не устояли перед топором или огнем. Арцус не был широкой рекой. Ментеше с берега засыпали стрелами корабли, пытавшиеся доставить в Сестус зерно.

Люди принца Улаша не стали упорно сражаться, когда аворнийская армия двинулась на них. Кочевники просто ускакали. Почему бы и нет? Они могли переключиться на другой город, бедствия же, причиненные ими, оставались. Сестус ждет тяжелое и голодное время, независимо от того, открыл ли он ворота ментеше.

Проезжая по полям, черным от копоти или преждевременно пожелтевшим и мертвым, Грас понимал это. Но почему-то иного мнения придерживался губернатор города, плешивый барон по имени Бутастур. Он выехал из ворот навстречу королю.

– Слава богам, ваше величество, как я рад увидеть вас здесь! – сияя, воскликнул он. – Еще пара недель с этими дьяволами, которые шныряли вокруг, и нам бы пришлось есть траву, растущую между канав на улице, и варить кожаные шнурки в качестве мяса.

– Я рад, что до этого не дошло. – Грас не сиял, напротив, был мрачен. Он махнул в сторону погубленных полей. – Только королева Квила может судить, сколько вы будете в состоянии спасти из этого.

Бутастур кивнул.

– О да. Но теперь вы сможете доставить нам продовольствие из мест, куда проклятые ментеше еще не проникли.

В его голосе звучала уверенность малыша, который не сомневается, что его отец может дотянуться до неба и снять оттуда луну для него. Грасу не хотелось разочаровывать барона, но он чувствовал, что у него нет выбора.

– Мы сможем кое-что для вас сделать, барон, – сказал он, – но я не уверен, насколько много. Сестус не единственный голодающий город, и не только ваши поля уничтожены кочевниками. Мы ведем настоящую войну: посмотрите, как далеко на севере вы расположены, мы только сейчас добрались до вас.

Судя по выражению лица Бутастура, ему было плевать на любую другую часть Аворниса, если оттуда не могли послать ему продовольствие.

– Но вы же не можете оставить нас тут умирать с голода! – закричал он. – Что мы сделали такого, чтобы заслужить такую судьбу?

– Вы ничего не сделали, чтобы заслужить ее, – ответил Грас. – Я надеюсь, этого не случится. Но я не знаю, смогу ли я сделать все, что хотел бы, чтобы помочь вам, потому что Сестус – не единственный город в королевстве, который так пострадал.

С таким же успехом он мог ничего не говорить, судя по тому впечатлению, какое его слова оказали на Бутастура.

– Разорены! – воскликнул барон и вцепился в свою густую бороду, как будто хотел убедиться в ее наличии. – Разорены проклятыми варварами, и даже мой государь не станет ничего делать, чтобы облегчить страдания моего города!

– Ты, кажется, намеренно не хочешь понять меня, – сказал Грас.

Но Бутастур даже не слушал его.

– Разорены! – снова закричал он, еще более горестно, чем раньше. – Как сможем мы подняться после разорения ментеше?

Грас потерял терпение. Он только что кровью своих солдат заплатил за то, чтобы прогнать кочевников из этих мест, а губернатор, похоже, ничего не заметил.

– Как вы подниметесь? – прорычал он. – Заткнись и принимайся за восстановление разрушенного – это будет хорошее начало. Я говорил тебе, что сделаю, что смогу. Я просто не знаю, сколько смогу сделать. Я ясно говорю, ваше превосходительство?

Бутастур отшатнулся от него, как будто перед ним стоял один из палачей Улаша.

– Да-да, ваше величество.

Грас видел множество дворцовых слуг, которые подчинялись власти не иначе как только так – не потому, что власть была права, а потому, что это была власть и с ними могло случиться кое-что плохое, если бы они не подчинились.