Пират - [39]

К моменту, когда баркас развернулся носом к кораблю и гребцы оказались лицом ко мне, Янси лежал мертвый на песке у моих ног. Я крикнул парням оставаться на месте: я дойду до баркаса вброд.

Вероятно, мне следовало помолиться о Янси той ночью, поскольку именно я убил его. Я собирался, но отвлекся на другие дела — поцелуи, шутливую возню и все такое прочее — и не помолился. Однако впоследствии я не раз молился о нем и сегодня отслужу обедню за упокой его души.

Он был примерно моего роста и фунтов на сотню тяжелее меня. Возможно, он действительно был хорошим бойцом — по крайней мере, считал себя хорошим. В своей жизни я участвовал во многих поединках, но не считаю себя по-настоящему хорошим бойцом — всего лишь неплохим. Тем не менее я на собственном опыте узнал две важные вещи, касающиеся поединков. Первое: если бросаешься на противника, ты должен делать это наверняка. Атаковать лучше всего в момент, когда противник не ожидает этого. Если он готов к твоей атаке, тебе лучше придумать что-нибудь другое.

Второе даже более важно. Если ты имеешь репутацию хорошего бойца, тебе не приходится драться часто. Парни, которые постоянно ищут поводы для драки, не любят проигрывать. А значит, каждая твоя схватка имеет больше значения, чем кажется. Ты хочешь победить и хочешь разорвать противника на куски, чтобы все знали, кто победил, и не питали никаких сомнений на сей счет. Никогда не слушайте парней, которые болтают о честной драке. Половину времени они просто пытаются заломить тебе руку за спину. Если ты боксируешь, дуешься в карты или мечешь кости, играть надо честно. Это всё игры. Но драка — не игра.

Время уже позднее, мне пора запирать Молодежный центр и возвращаться в приходской дом, поэтому я просто скажу, что говорил мне отец о ножевой драке. Побеждает тот, кто ловко применяет предмет, зажатый в другой руке. Это может быть практически все, что угодно: связка ключей, которые он швыряет в противника, как я швырнул горсть монет, или камень, или палка. Куртка. Все, что угодно. Он использует подручное средство, чтобы отвлечь внимание противника буквально на четверть секунды. Если ты умеешь наносить длинные удары ножом так, чтобы тебя самого не зацепило, ты победишь. Если умеешь глубоко вонзать нож, не ломая лезвия, — то же самое.

* * *

Я принимал исповеди. Люди здесь исповедуются гораздо реже, чем мы делали в монастыре, хотя у них гораздо больше поводов для покаяния, чем имелось у меня тогда. Я бы проводил исповеди чаще, будь моя воля, но я не пастор.

Разумеется, мы обязаны соблюдать тайну исповеди, но британский акцент, услышанный мной сегодня, заставил меня вспомнить капитана Берта. В Англии мало католиков, а в нашем приходе, состоящем в основном из представителей романских народов, мало англичан. Поэтому я слушал не только, что говорил мне этот человек, но и как он говорил.

Капитан Берт так и не вернулся в Суррей, как планировал, и я всегда думал, что он был счастливее меня, хотя умер раньше: ведь у меня не было Суррея, куда вернуться. Но сегодня я услышал, как девушка за дверью исповедальни засмеялась шутке какого-то парня в очереди, и именно тогда до меня вдруг дошло, что мне есть куда возвращаться. Только мой Суррей не географический объект, а человек. Я вернусь к ней во что бы то ни стало.

Здесь мне следует заметить, что через несколько дней после нашей встречи на корабле Новия обронила слова, которые должны были обеспокоить меня больше, чем обеспокоили тогда. Сейчас я просто упомянул об этом, а позже поговорю подробнее.

* * *

Опять вышла стычка у бильярдного стола, и мне пришлось доходчиво объяснить всем, что я не отец Фил, а отец Крис, и, если ты толкаешь меня, я могу толкнуть сильно. Я всегда прощаю мальчиков, но давно понял, что лучше сначала сбить их с ног, а простить потом, когда помогаешь им встать. Мальчиков необходимо хорошенько повалять по полу, чтобы они раскаялись.

Мальчишечьи драки у бильярдного стола не имеют никакого отношения к капитану Берту и Карибскому морю, поэтому здесь я остановлюсь и не стану ничего рассказывать о картах. Если вы когда-нибудь прочитаете это, возможно, вы зададитесь вопросом, что же случилось с монетами, которые я швырнул в лицо Янси, — подобрал ли я их. Нет, не подобрал. Правду сказать, тогда я и думать про них забыл. Я оставил Янси там на берегу, и монеты валялись вокруг него в луже крови и на песке.

Глава 11 ОСТРОВ И АУКЦИОН

В своей жизни я побывал на многих островах, чудесных и не очень. Остров, который мы выбрали, чтобы очистить днище корабля, не относится к числу моих любимых — остров и остров, ничего особенного. Тем не менее он носит название, лучше которого я не знаю: остров Толстой Пресвятой Девы. Мы никогда не представляем Богоматерь толстой, но вполне возможно, она растолстела, особенно в преклонные годы. Остров Толстой Пресвятой Девы призван напоминать нам, что толстухи могут быть — и зачастую являются — хорошими женщинами. Это знает Бог и должны знать мы.

Остров Толстой Пресвятой Девы принял нас гостеприимно. Мы нашли на восточном побережье чудесную маленькую бухту, в которую впадала речушка с прозрачной пресной водой. Местность казалась безлюдной — ни единого следа человеческого присутствия. Отлогий песчаный берег выглядел великолепно, и потому я сказал: «Вот то, что нам надо».