Пират - [38]

— Ну Заки, я же просила… — Раздосадовано пробормотала Уми.

— Себе решила зажать, с нами поделиться не хочешь? А помнишь, мы для тебя ничего не жалели. Помнишь, на твоё совершеннолетие какой мы подарок тебе сделали? Как все наши мужчины тебя ласкали! Как любили! Как гадали наконец, от кого из них ты забеременела! И вот ты мужчиной поделиться не хочешь? Аратанец — это не плохо. Аратанцы вообще в сексе свободные. Несколько легковесны и ветрены, ну да это не страшно…

«Вот мне и приоткрылась частица Умидиного прошлого. И мне оно не слишком нравится. Точнее совсем не нравится. Ну а с другой стороны, что было — то прошло, и могу ли я её за прошлое осуждать? Сам-то тоже не девственник…» — Подумал я, пытаясь не завестись.

— Казак! — Обратилась Закия ко мне. — Смотри сколько красивых женщин жаждет твоей любви! Тебя ждёт феерическая ночь!

Я вынырнул из своих мыслей и волей-неволей оглянулся на Умиду. Она сидела опустив глаза в пол.

— За Умиду не переживай. — Продолжила Закия. — Она против не будет. Да и некогда ей будет. Наши мальчики по ней соскучились…

Я глянул на мальчиков. Они действительно соскучились. И меня это разозлило. «Вот как! Отдай жену дяде, а сам ступай к бд. и!» — Выругался я, и меня это почти успокоило. — «Вот так и бывает: женился на молодой красавице, а еб. ь изволь старых тёток…» Нет. Так-то женщины были не старые. С голодухи или под водочку вполне сгодились бы. Но менять Уми на них?

— Ну же, Казак! Смелее!

«А ведь она меня подначивает, на слабо берёт». — Похоже, что все ждут моего ответа. Я снова бросил взгляд на мальчиков. Оп-па, а на Умиду-то они больше не смотрят. Как-то меньше они стали, будто спрятаться хотят!

— Нет. — Произнёс я.

— Казак! Ты просто не представляешь, что это такое! Все мужчины хотят больше женщин! Что с тобой-то не так?

— Лучше меньше, да лучше. — Вспомнил я Владимира Ильича.

— Мы что, тебе не нравимся? Мы что, не красивые? — Повысила голос Закия.

— Красивые. — Ответил я в противовес не повышая голоса и продолжил: — Хурраа-ханум, какие у Вас планы? Когда мы можем отправляться?

— Я собиралась немного разобрать вещи… — Тещин голос показал, что она расстроена.

— Умида! — Мой голос прозвучал резче, чем мне хотелось бы. — Может нам стоит заночевать в гостинице?

— Не нужно никаких гостиниц. — Вмешался Касими. — Хурраа, подготовь Умидину детскую. — Затем он повернулся и веско припечатал: — Уймись, Закия!

— Сейчас всё сделаю. — Ответила тёща дедку с облегчением. — Пойдём, всё покажу. — Обратилась она к нам.

Я поднялся, оставив недоеденную половину на тарелке. Вообще-то это не вежливо, но доедать мне не хотелось. Умида тоже встала, и мы пошли. Умидина детская спальня оказалась в соседнем зале, там где играли детишки. Тот зал оказался меньше и по стене у него в два слоя были небольшие спальни. Нижние пониже — чуть выше моего роста, значит метр деяносто — два метра. Верхние повыше сантиметров на тридцать-сорок.

— Я всё заранее приготовила. — Сказала Хурраа. — По поводу Закии не переживайте, сейчас ей Касими мозги вправит. Отдыхайте.

Мы поднялись по приставной лесенке.

— Это моя подростковая. В детстве я внизу ночевала… Ложимся?

— Можно ли здесь помыться?

— Конечно. Что это я? Пойдём. — Голос Умиды звучал как-то наигранно…

Душевая оказалась в дальнем конце этого же зала в маленьком закутке за последней дверью. Точнее душетуалет, как у Лоры на Марсалле. Ну да не суть. Сначала Умида подождала меня, потом я подождал её. Когда мы снова поднимались по лесенке, в зал толпой прыснули детишки.

— Дети! Хватит беситься! Умываться и спать! — Раздался громкий голос Калимы.

Хлипкая на вид дверца закрылась, и звуки как отрезало. «Хорошая здесь звукоизоляция!» — подумал я.

Уми решила взять инициативу на себя. «Это хорошо». — Подумал я, позволяя уложить себя на спину. — «Сейчас пар спустим и считай что помиримся. Было бы гораздо хуже, если бы она начала скандалить, или пробовать что-то выяснить».

Умида уселась на мне наездницей, поёрзала, пристроилась и медленно, аккуратно, я бы даже сказал печально поскакала на мне как на лошадке. Потом остановилась, улеглась, выпрямила ноги, согнула их, сжимая мои ноги своими коленями. Ещё поёрзала на мне, устраиваясь поудобнее на локтях. Теперь она не лежала на мне, а нависла надо мной, но не вся. Её шикарная грудь от меня не оторвалась, по крайней мере не оторвалась до конца. Я обнял её за спину.

— Вот, так хорошо. За задницу меня не хватай, пока не пора будет…

Ответить я не успел. Умида обхватила меня ладонями за голову и, навалившись, начала целовать «по-взрослому» запихивая язык мне в рот. От неожиданности я вздрогнул. Уми оторвалась от меня и продолжила:

— А помнишь, ты говорил, что моё тело твоё, а твоё моё?

— Да.

— Так что всё по-честному. Ты во мне, а я в тебе. Вытяни губы трубочкой, скажи «О-О-О».

Действительно, всё по-честному. Я вытянул губы трубочкой, «О» сказать я толком не успел. Умидин язык оккупантом проник мне в рот, и елозил туда-сюда по-хозяйски. Оказывается, язык у неё длинный. Умида языком прямо овладевала мной, как мужчина овладевает женщиной. Впрочем, и насаживаться на меня она не забывала. Жарко! Сухие шлепки животов стали мокрыми. Умида ускорилась, но ещё «не пора». Движения её стали порывистыми, не ритмичными. Она насаживалась на меня резко, потом елозила, пытаясь принять меня поглубже, потом так же резко подскакивала, почти слезая до кончика, и снова резко насаживалась. Я удерживал губы трубочкой, и держался, чтоб не кончить раньше времени. Умида снова вошла в ритм, уменьшив амплитуду и увеличивая частоту. Я крепко держал её за лопатки и чувствовал, как у неё напрягаются мускулы. Ещё немного подождать, ещё чуть-чуть… Пора! Я перенёс руки и ухватил Уми за задницу. Действительно пора! И Умида прижалась ко мне, вдавливая лобок в лобок. Пора. И я от души накачиваю её спермой. Умида разорвала поцелуй, и я смог рот закрыть. Умида прогнулась, запрокинула голову и тихо хрипло протяжно замычала. Затем, изойдя томной судорогой оргазма, обмякла на мне. Я почувствовал, что она устала, что руки у неё подрагивают и локти не держат. Умида попыталась приподняться, чтобы слезть с меня, но я её не отпустил.