Пират Её Величества - [5]
А потом захватили лодью некие отчаянные моряки на суденышке вдвое короче «Св. Савватея» и под неслыханным флагом в шесть продольных полос одинаковой ширины: сверху рыжая, потом голубая, потом белая и снова: рыжая, голубая, белая. Взяли они лодью на крюк, попрыгали в нее и вопят: «Оранье бовен!» И тут же флаг свой подняли. Командир у них был зело страховидный: глаз правый вытекши, пальцев на обеих руках пять, от углов губ шрамы до ушей — кто-то ему, должно быть, пасть порвал, губы бритые, а на шее белокурая борода с сильной проседью. А на шляпе у него медная бляха с невиданным и никому понаслышке хотя бы не известным гербом: нищенская сума да две руки в перчатках пожимающиеся.
И первый вопрос их был не — «Чьи, откуда и куда?» — и даже не «Что везете?», а — «Какого вероисповедания?»
Кормчий ответил. Вождь захватчиков изумился:
— Праф-фоо-слафф-ни. Католики или не католики?
Кормчий Михей аж за борт в крайнем гневе плюнул: мол, не знаю, кто ты сам есть, капитан, но душой кривить не стану: мы — греческой древней веры христианской, а орденцам-ливонцам, да полякам и ихнему папе — первые ненавистники. Вот так, и делай с нами что хошь!
Теперь пошли нормальные расспросы: чьи, куда, зачем. Услышав, что перед ними московиты, направляющиеся в Англию по не названному ими делу, вождь захватчиков пощипал нижнюю губу и заорал:
— Э-эй, кто там трюмы потрошит? Отставить! Это же наши союзники!
Но хоть и союзники, а все же кой-что потаскали из трюмов, вождя не слушая. Вернее, слушая с опозданием. Кто что тащил, тот то и утащил; кто еще не выбрал, что себе на память о встрече прихватить, копошился в трюме, покуда не выбрал. Кто уж принес добычу к себе, назад вдругорядь не пошел. Ну да ладно, отпустили с миром — и то хорошо.
Такова была самая первая встреча Федьки-зуйка с «морскими гезами» — восставшими против испанского владычества подданными Нидерландов, избравшими себе в правители герцога Оранского. Протестанты по религии, гезы дрались со всем католическим миром — с Испанией и Португалией, с Польшей и папством. Так что получалось, дерущаяся который год с Орденом и Литвой, неразрывно связанной с Польшей, Московия была союзницей протестантов. Хотя из государств, где протестантизм уже победил, регулярные дружественные отношения имелись разве что только с Данией да отчасти с Англией…
А вскоре лодью взяли на крюк англичане и привели в устье реки Колн, которое они сами именуют «Блэкуотерз» — «Черные воды». Река та действительно какую-то черную муть несет и оттого ее воды впрямь как чернила. Там село на мель аглицкое судно. Плоскодонный же «Св. Савватей» проскочил. Пришлось англичанина стаскивать с мели. Стащили — спасибо, прилив как раз начинался. А он, вместо «спасиба» за помощь, объявляет лодью и все, что на ней, от посуды в трюме до компаса на мостике, своей добычей! «Призом»! А?
Но когда, потея от страха, что все тайные бумаги к дьяку Вилиму Сесилу гроша ломаного не стоят и тогда весь его экипаж сгноят в каторжных рудниках на юго-западе Аглицкого королевства, кормчий Михей объявил, что имеет слово и дело до этого самого Сесила, — все вмиг переменилось!
Беглецам и еды, и пива вволю, и караул от обидчиков к сходням приставили…
И ничья они не добыча, а почетные гости вольного и древнего града Колчестера и всех привилегированных и славных Пяти Портов Ее Величества королевы Елизаветы!
А кормчего и Федьку-зуйка с его бумагами в карете с конвоем повезли в стольный город Лондон к самому лорду Сесилу или как его там…
И зуек Федюшка, родившийся на палубе невдалеке от норвецкого порта Бергена, и старик Михей, и все беглецы со «Св. Савватея» бывали, и даже не по одному разу, в Англии. Но вот от побережья вдаль никогда допрежь не забирался из них никто ни в Англии, ни в более привычных Германии или Дании. Поэтому сейчас, из окна кареты, смотрели с любопытством и неотрывно, примечая малейшие с Русью различия и донимая приставленного стражника расспросами…
Расспросами на языке не вполне английском. Скорее, это -был портовый жаргон восточного побережья Англии, здорово отличающийся от говора южно-английского побережья, откуда происходил стражник-сассексец. К тому же московиты ввертывали в разговор слова и нижненемецкого, и свейского, и норвейского, а то даже эстонского или финского языков, если не вспоминалось нужного аглицкого… Но стражник попался им, на их счастье, говорливый и сообразительный, так что разговор шел бодро. Московиты слушали и дивились.
Оказалось, к примеру, что здоровенные, высокие каменные избы с малыми оконцами под самой стрехой, чуть не на каждой версте попадающиеся посредь луговин, — не людские домы, а… овины! Точнее если сказать — то шерстомойни, шерстечесальни и прядильни. А бурого цвета мокрые кучи возле каждого дома — вовсе не навоз, а «торф» — замена дровам, добываемое со дна болот земляное топливо на зиму. Из него же и теплые сараи можно строить.
— И строить из него, и топить им печи. Все из одного! Чудно. А есть его нельзя? — спросил Федор.
Стражник сказал:
— Есть нельзя, но как удобрение он хорош, особливо на подзолах и с известью вообще на любых кислых почвах. К тому же торф — наилучшая подстилка для скота, все впитает.
1576 год. После памятного похода в Вест-Индию, когда капитан Френсис Дрейк и его команда вернулись в Англию богатыми и знаменитыми, минуло три года. Но ведь известно, однажды познакомившись с океаном, почти невозможно побороть искушение вновь встретиться с ним! И вот бравый капитан с благоволения королевы организует новую дерзкую экспедицию — на этот раз на тихоокеанское побережье испанских владений. Конечно, он берёт с собой только бывалых и проверенных «морских псов», в числе которых и возмужавший, просоленный волнами и ветрами русский парень Фёдор, сын поморского лоцмана, погибшего от рук опричников царя Ивана.
Вы когда-нибудь слышали о пиратских баталиях и сокровищах, в которых были замешаны гномы, эльфы и другие мифические совершенно невообразимые существа?! Остросюжетная, яркая, колоритная с красочными описаниями и подчас веселыми диалогами книга понравится любителям приключений.
Одна из ранних книг Маркеса. «Документальный роман», посвященный истории восьми моряков военного корабля, смытых за борт во время шторма и найденных только через десять дней. Что пережили эти люди? Как боролись за жизнь? Обычный писатель превратил бы эту историю в публицистическое произведение — но под пером Маркеса реальные события стали основой для гениальной притчи о мужестве и судьбе, тяготеющей над каждым человеком. О судьбе, которую можно и нужно преодолеть.
В повести «Робер Сюркуф» рассказывается о приключениях знаменитого французского корсара конца XVIII — начала XIX века.
Вниманию читателей предлагаются два произведения классика американской литературы Германа Мелвилла. В «Энкантадас, или Очарованных островах» (1854) предстает поэтический образ Галапагосских островов, созданный писателем на основе впечатлений, полученных во время скитаний по Южным морям. Эту небольшую лирическую повесть критика ставит в один ряд со знаменитым «Моби Диком».
Эта книга рассказывает о славных русских путешественниках и мореходах, открывателях и исследователях многих земель, морей и рек, о пытливых и храбрых русских людях, совершивших незабываемые подвиги во славу родины.Не претендуя на сколько-нибудь полное изложение событий, связанных с великими русскими географическими открытиями, автор остановился только на эпизодах, особенно поразивших его беспримерной доблестью и отвагой, настойчивостью в достижении цели, стремлением к знаниям и высоким патриотизмом русских путешественников и мореходов прошлого.
В книге рассказывается о Дж. К. Воссе, который вторым (после Дж. Слокама) совершил кругосветное плавание на маленьком судне — переоборудованной индейской пироге.В этой книге сочетаются воедино исторический роман и хроника подлинных событий, приключенческая повесть и автобиография незаурядного человека, но как бы ни трактовать ее — это отлично написанная, прекрасно рассказанная история.
На каком языке говорить с ближним твоим, если вокруг царит произвол и беззаконие?
В руки молодого историка случайно попадают неизвестные древнегреческие свитки. Занявшись их переводом, ученый внезапно понимает, что стал обладателем уникального сокровища — записок современника или даже участника событий, известных ныне как Троянская война.И первая же рукопись раскрыла перед ученым историю самого известного из героев–гроянцев — Ахилла, историю, разительно не похожую на описанную в мифах. Сын мирмидонского царя Мелся с раннею детства был отдан на воспитание отшельнику и мудрецу Хирону и познал не только искусство боя, но и врачевания.
Пиратский фрегат «Королевский охотник» захватывает в водах Гвинейского залива корабль «Провиденс», принадлежащий Королевской Африканской компании. На борту приза найдена шкатулка с секретным письмом, адресованным губернатору Форт-Джорджа (остров Генриетты) сэру Генри. Пленный капитан не имеет «ключа» к шифру, и пираты не могут прочитать это письмо. Выдав себя за военных моряков, пираты хитростью захватывают Форт-Джордж и берут в заложники всех его обитателей, включая губернатора и его дочь. Под угрозой расправы сэр Генри передаст пиратам «ключ» к шифру.
Рэйчел Закари не знает, что за тайну хранит её прошлое и почему так мрачно смотрят на неё приезжие с соседних ферм. Ходят слухи, что краснокожие претендуют на жизнь молодой девушки, и любой, кто встанет на её защиту, — подпишет себе смертный приговор. Драматическую историю «Непрощённой» поведали с киноэкранов звёзды первой величины — Одри Хепберн и Берт Ланкастер.