Пират Её Величества - [2]
Шведы отвели флот от Нарвы и пропускать русских гостей стали совсем свободно. Правда, от свободы доступа в порт цены на ввозимые товары упали — зато оборот вырос. Год прожили нарвские жители в довольстве, и в мире, и в надежде на совсем уже развеселую жизнь. Но тут… Короля Эрика Васю сверг финляндский герцог Юхан, севший сам на престол, приняв имя: Иоанн Третий Вася. И снова блокада, и снова война…
Осенью 7076 года от сотворения мира (как в ту пору на Руси считали; это от Рождества Христова лето 1568) возвращалась из дальнего заморского плавания одна из лучших лодей Онисима Крекшина — трехмачтовый «Св. Савватей».
Мореходы сгрудились двумя кучками: на носу, на крыше поварни, и на корме. Первые — чтобы по команде кормчего Михея большой парус перекидывать быстро — фарватер здесь узок и времени на маневр дает мало, зазевался на полминуты — вынесет враз на мелководье! Последние — чтобы рулем и бизанью править, и тоже быстренько. Парус, промокший по нижней шкаторине от брызг, тяжел, надобно всем впрягаться, кто ни есть на борту: кок не кок, до одного всем.
Кормчий усиленно вглядывался во мрак. Ночь, на счастье, была пасмурная, а луна, смутно желтеющая сквозь облако, — в малой четверти. Авось, шведы и не заметят? Мудрый старик-кормчий не ведал, признают ли люди нового свейского короля Ивана Третьего Васи тарханную грамоту короля Густава или не признают? А рисковать ценным грузом он не хотел. Идя впусте, не побоялся бы и шведов. Но с таким грузом…
Тут и вина ренские в бочках, и сукна тонкие фландрские и аглицкие цветные, и посуда луженая немецкая, и кубки цветного стекла венецейские… Новый-то король ихний не по закону престол унаследовал, а оружьем его взял, — о том кормчий слыхал от верных людей в немецкой земле. Так что, не ровен час, могут и не признать грамоту. А могут издали, не слушая слов, влепить в борт из пушки… Лучше не связываться.
Тут кормчий оторвался от своих мыслей. Пора уж было показаться костерку по правому борту, на Курголовском мысу. А вместо того показалось великое зарево, и сильно уж справа. И великоват огонь, и глубоко в бухте, как бы не на мысу, а на берегу разведен… Уж не снесло ли лодью? Вроде все течения здесь за десяток навигаций изучил, а вот поди ж ты… Если что иное, а не снос — то что же?
А это что за звук? Как бы весла плещут — но как бы и не они. Черед звуков как раз гребной, а сами звуки глуховаты…
К левому борту, с мористой, чухонской стороны, подвалил малый челночок. Гребец привстал и швырнул на крутой борт лодьи шнурок-легость с гирькой на конце. Гирька зацепилась за фальшборт, ее подняли и вытянули за шнурок канатец-фалинь с навязанными через локоть узлами. По фалиню гребец взобрался на борт, перехватываясь от узла к узлу.
— Федька, это ты, что ли? — спросил, не веря себе, кормчий. Вовсе не этого мальца ожидал он, а его дядю-лоцмана.
— Я, дядя Михей, — странным дребезжащим голосом ответил паренек.
— А дядя твой, Симеон Гаврилыч, где?
— Не будет его боле! — маловразумительно ответил малец и неожиданно торопливо молвил: — Крестный, дай пищаль.
— Да ты что? Белены объелся, малой?
— Да давай же поскорее! — сказал паренек таким страшным голосом, что кормчий только качнул сивой головой и приказал принести зуйку, что он просит. Принесли. Федька снарядил оружие и… И выпалил через борт — прямо в середину днища того самого челнока, на котором приплыл. Потом малец скинул за борт легость с гирькой, которую сам же только что сюда и закинул, и перекрестился:
— Ну, вот и все. Умре раб божий Феодор. Утоп я, крестный. Пошел сети дорогие, норвецкие, снимать, чтобы буря не разметала, — да и утоп. И сети потерял, и челн, и себя. Царствие мне небесное!
— Окстись, парень! Что ты несешь-то?
— Не понял еще? Мертвый я, крестный. Мертвый. И я, и ты тоже, и Марфа Васильевна твоя, и детки все, и внучек…
— Ребята, вяжите его! Обезумел парень!
— Погоди с этим, крестный. Я ж никуда не сбегу. И в огни те вглядись лучше. Разве ж то костер?
— Да я уж гляжу, что не костер. Но тогда что же? Может быть, пожар лесной?
— Нет. То село наше догорает.
— Ахти! Неужели пожар?
— Если б так. То поджог, а не пожар.
— Все село в поджоге? Это кто же такой злодей?
— Злодей кто, спрашиваешь? А царь наш. Иван Васильевич, прозвищем Грозный.
— Но-но, парень! — испуганно вскрикнул кормчий. — Ты, я вижу, вконец заворовался!
— Ну, коли и не сам царь, то верные псы его.
— Что ж никто и не тушит? Спасать село надобно!
— Уже не к чему.
— Как то есть так?
— А так, что ни одной живой души там нет. Три дня, как никого, кроме меня не осталось. Ты бы, крестный, приказал паруса покуда свернуть. Я по порядку все обскажу, тогда и порешите, как быть. Может статься, что и приставать не захотите…
— Как то есть «не приставать»? Мы же с товаром…
— Товар теперь ваш.
— Ох, парень, не нравиться мне то, что ты говоришь.
— А мне, думаешь, нравиться?
Кормчий оглядел Федьку-зуйка внимательнее и охнул. Весь в мусоре, в волосах сено, да это бы еще пустяки. Но морда побитая, в синяках, на голове рассечина до крови. А виски у парня седые! Это при том, что ему четырнадцать едва минуло, и в роду у него седели поздно, уже облысевши…
1576 год. После памятного похода в Вест-Индию, когда капитан Френсис Дрейк и его команда вернулись в Англию богатыми и знаменитыми, минуло три года. Но ведь известно, однажды познакомившись с океаном, почти невозможно побороть искушение вновь встретиться с ним! И вот бравый капитан с благоволения королевы организует новую дерзкую экспедицию — на этот раз на тихоокеанское побережье испанских владений. Конечно, он берёт с собой только бывалых и проверенных «морских псов», в числе которых и возмужавший, просоленный волнами и ветрами русский парень Фёдор, сын поморского лоцмана, погибшего от рук опричников царя Ивана.
Книга знаменитого французского ученого Жак-Ива Кусто и его сына Филиппа рассказывает об экспедициях в Красное море и малоизведанные участки Индийского и Тихого океанов, об их обширной программе исследования природы и освоения океана, важным звеном которой является изучение акул.Она содержит большой фактический материал, полна острых ситуаций богато иллюстрирована цветными фотографиями Филиппа Кусто.
«Звездный час «Весты» посвящается одному из ярких эпизодов русско-турецкой войны 1874-1878 гг., в котором переоборудованный и перевооруженный пассажирский пароход «Веста» одерживает победу над турецким броненосцем «Фехти-Буленд».
Вниманию читателей предлагаются два произведения классика американской литературы Германа Мелвилла. В «Энкантадас, или Очарованных островах» (1854) предстает поэтический образ Галапагосских островов, созданный писателем на основе впечатлений, полученных во время скитаний по Южным морям. Эту небольшую лирическую повесть критика ставит в один ряд со знаменитым «Моби Диком».
Персонажи данной повести не вымышлены, живы до сих пор. Славный город Севастополь и Краснознамённый Черноморский флот гордятся своими героями.
Эта книга рассказывает о славных русских путешественниках и мореходах, открывателях и исследователях многих земель, морей и рек, о пытливых и храбрых русских людях, совершивших незабываемые подвиги во славу родины.Не претендуя на сколько-нибудь полное изложение событий, связанных с великими русскими географическими открытиями, автор остановился только на эпизодах, особенно поразивших его беспримерной доблестью и отвагой, настойчивостью в достижении цели, стремлением к знаниям и высоким патриотизмом русских путешественников и мореходов прошлого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На каком языке говорить с ближним твоим, если вокруг царит произвол и беззаконие?
Пиратский фрегат «Королевский охотник» захватывает в водах Гвинейского залива корабль «Провиденс», принадлежащий Королевской Африканской компании. На борту приза найдена шкатулка с секретным письмом, адресованным губернатору Форт-Джорджа (остров Генриетты) сэру Генри. Пленный капитан не имеет «ключа» к шифру, и пираты не могут прочитать это письмо. Выдав себя за военных моряков, пираты хитростью захватывают Форт-Джордж и берут в заложники всех его обитателей, включая губернатора и его дочь. Под угрозой расправы сэр Генри передаст пиратам «ключ» к шифру.
В руки молодого историка случайно попадают неизвестные древнегреческие свитки. Занявшись их переводом, ученый внезапно понимает, что стал обладателем уникального сокровища — записок современника или даже участника событий, известных ныне как Троянская война.И первая же рукопись раскрыла перед ученым историю самого известного из героев–гроянцев — Ахилла, историю, разительно не похожую на описанную в мифах. Сын мирмидонского царя Мелся с раннею детства был отдан на воспитание отшельнику и мудрецу Хирону и познал не только искусство боя, но и врачевания.
Рэйчел Закари не знает, что за тайну хранит её прошлое и почему так мрачно смотрят на неё приезжие с соседних ферм. Ходят слухи, что краснокожие претендуют на жизнь молодой девушки, и любой, кто встанет на её защиту, — подпишет себе смертный приговор. Драматическую историю «Непрощённой» поведали с киноэкранов звёзды первой величины — Одри Хепберн и Берт Ланкастер.