Пирамиды Наполеона - [156]

Конте говорил мне, что водород легко воспламеняется.

Я поднес огонек свечи к шелковому полотнищу, увидел дымок, вспышку света…

Послышался свист, и сильный удар горячего воздуха припечатал меня, опаленного и испуганного, ко дну корзины.

Шар расцветился языками пламени.

Огненные змейки проползли вверх по шву и устремились в небо. Сам шар не взорвался, лишь выплеснул немного воспламенившегося газа, но горел жарко, как сухая сосновая лапа. Он чертовски быстро, гораздо быстрее, чем хотелось бы, терял высоту. Огонь набирал силу, я поспешно выбросил все балластные камни, но это практически не помогло. Жутко болтаясь из стороны в сторону, корзина по спирали падала в море, оставляя за собой хвост огня и дыма. Слишком быстро! Белые барашки уже превратились в игривые волны, мимо с криком пронеслась чайка, горящий шар накрывал корзину, и я увидел, как насыщенный брызгами ветер смахнул набок его надувшуюся макушку.

Я успел приготовиться к приводнению, когда корзина с неприятным треском грохнулась в море. Вверх взметнулся фонтан брызг, остатки шара рухнули чуть левее моей головы, и зашипевшее Средиземное море прекратило буйство огненной стихии.

К счастью, огонь почти уничтожил баллон, иначе он стал бы тяжеловесным якорем. Плетеная корзина сразу дала течь, но вода набиралась медленно, и я обнаружил, что мое зрелищное падение привлекло внимание команды фрегата. Он следовал прямо на меня.

Корзина пошла ко дну в тот самый момент, когда на воду спустили баркас. Я пробыл в воде не больше пяти минут, а потом меня втащили на борт.

В очередной раз насквозь промокший и наглотавшийся морской воды, я привалился к обшивке баркаса, матросы стояли разинув рты, юный гардемарин таращился на меня так, словно я свалился с луны.

— Откуда, разрази вас гром, вы прилетели?

— От Бонапарта, — выдохнул я.

— А кто, разрази вас гром, вы такой?

— Английский шпион.

— Ха, да я ж его помню, — воскликнул один из матросов. — Мы подобрали его после сражения в Абукирском заливе. Он болтался на волнах, как обугленный поплавок.

— Пожалуйста, — прохрипел я. — Я друг сэра Сиднея Смита.

— Как вы сказали, Сиднея Смита? Ну ничего, сейчас мы положим этому конец!

— Я понимаю, что он не пользуется особой популярностью у военных моряков, но если бы вы только помогли мне сообщить о…

— Вы сможете прямо сейчас лично порадовать его своими байками.

* * *

Очень скоро мои хлюпающие ботинки уже протопали по шканцам. Я был довольно сильно обожжен и так измучен голодом, жаждой и душевными страданиями, что едва не терял сознание. Изрядный глоток выданного грога мгновенно зажег румянец на моем лице. Мне сообщили, что я в гостях у капитана Джосаи Лоуренса на борту английского военного корабля «Дейнджероуз».

Мне совсем не понравилось такое опасное название.[64]

И действительно, вскоре появился Смит собственной персоной. Одетый в форму турецкого адмирала, он резво поднялся на палубу из нижней каюты, когда ему сообщили новость о моем спасении. Не знаю, кто из нас выглядел более смехотворно: я, мокрая крыса, или он, разодетый, как восточный султан.

— Боже мой, да это же сам Гейдж! — воскликнул человек, которого я видел единственный раз в цыганском таборе.

— Этот малый утверждает, что он ваш шпион, — с неприязнью заявил Лоуренс.

— На самом деле я предпочитаю считать себя нейтральным наблюдателем, — уточнил я.

— Отважный парень! — воскликнул Смит. — Нельсон сообщил мне, что общался с вами на подходе к Нилу, но никто, в сущности, не верил, что вы вновь объявитесь у нас. — Он хлопнул меня по спине. — Молодец, парень, просто молодец! Я подозревал, что вы многого стоите!

Я откашлялся.

— Честно говоря, я также не ожидал увидеться с вами еще раз.

— Мир тесен, не правда ли? И все-таки, я надеюсь, теперь вы избавились от того проклятого медальона.

— Да, сэр.

— Я подозревал, что от него можно ждать только неприятностей. Сплошных неприятностей. А как поживает Бонапарт?

— Каир охвачен восстанием. А мамелюки собирают силы на юге.

— Великолепно!

— Но я не думаю, однако, что египтянам удастся победить его.

Мы им поможем. А вы, стало быть, вылетели, как птичка, из гнезда малыша Бони?

— Мне пришлось одолжить у них один из наблюдательных воздушных шаров.

Он восхищенно покачал головой.

— Чертовски великолепное зрелище, Гейдж! Прекрасное зрелище! Надеюсь, вам изрядно надоел французский радикализм. Вернемся к старой доброй монархии. Хотя нет, постойте… вы же из колониальных краев. Но вы успели оценить по достоинству взгляды англичан?

— Я предпочитаю, придерживаться американских взглядов, сэр Сидней. За исключением вселенских понятий.

— Хорошо. Вполне понятно. Похоже, этим отчаянным временам не удалось поколебать ваши устои! В конце концов, надо ведь во что-то верить, не правда ли?

— Бонапарт поговаривает о походе в Сирию.

— Так я и знал! Этот проходимец не успокоится, пока не захватит султанский дворец в самом Стамбуле! Вы сказали, в Сирию? Тогда нам лучше всего взять курс туда и предупредить их. Там есть один паша, как бишь его зовут?

Он повернулся к капитану.

— Джеззар-паша,[65] — подсказал Лоуренс. — Джеззар — по-арабски «мясник», так его и прозвали. Он родом из Боснии, вырос в рабстве, в тех краях царят жестокие нравы, но его жестокость превзошла все мыслимые пределы. Самый отъявленный бандит на пять сотен миль вокруг.