Пирамиды астрала - [5]

Я лихорадочно соображал: что и в какой последовательности надо сделать? Во-первых, нужно сдать собаку в виварий и попросить понаблюдать за ней пару дней. Во-вторых, а может, во-первых, ничего пока не говорить шефу: что-то мне от этих «великих» открытий уже худо делается. Надо самому во всем разобраться. В-третьих, все опыты с Ксилонейросказином-В я беру себе. Слишком это громкая заявка: завалить препарат, прошедший до второй стадии клинических испытаний. Такая «шутка» разработчику миллионов будет стоить. Так что, надо выяснить наверняка, случайный это факт или, действительно, мощное побочное действие, которое угробит препарат. Здесь «нет права на ошибку», как говаривали советские шпионы-патриоты в старинных фильмах. Дождавшись, когда все появятся в лаборатории, я объявил о своем высочайшем решении народу:

- Я беру все материалы по Ксилонейросказину-В себе. Буду разбираться, что там произошло.

Любочка, кажется, облегченно вздохнула, а вот Иринка как-то заерзала. Я сразу постарался предупредить развитие ситуации в опасном направлении и спросил, строго взглянув на девушку:

- У кого-то есть возражения?

- Ну-у, - замычала Иринка.

На это я мягко, «по-отечески» провещал:

- Понимаю, что ты «прикипела» к теме, но пойми: вопрос стоит огромных денег. Согласишься ли ты взять на себя всю ответственность за результаты опытов?

- Нет, – ответила поникшая девушка.

- Спасибо за понимание. Теперь тасуем всю работу по-новому: Ксилонейросказином-А занимается Любочка и дальше, а вот Иринка будет тестировать на мышах Цетронал – он поступил в разработку месяц назад, но работы еще не начинали из-за моего отсутствия. Будете гнать по обычной схеме. Все остальное остается так же…

***

Две недели анализов Ксилонейросказина-В на мышах и кроликах не дали никаких результатов. Вернее, все возможные анализы: биохимия, гистология, иммуноанализ давали норму. Синапсная активность, как и активность мозга, оставалась в ожидаемых пределах. Прицепиться было не к чему, и я начал тестировать препарат на собаках. Результаты первых трех тестов на «тренажере» тоже не дали ничего нового. Все показатели были в пределах нормы.

Ситуация и в самом деле, странная. Можно было довести все стандартные опыты до конца и отправить отчет, не обращая внимания на «несчастный случай». А можно было провести «Любочкин эксперимент» и, в случае «удачи», загубить препарат. На такое у меня пока явно не хватало духу. Поэтому, я решил поставить опыт втихую, чтобы в случае каких-либо осложнений, спокойно обдумать результаты.

Для того чтобы наверняка очистить помещение к вечеру от лишних свидетелей, я распустил слух, что сваливаю с работы в четыре и «подсказал» Витьку, что «кажется» сегодня показывают старый классный фильм со Шварцем по «какой-то» программе. Парень был основной помехой, он мог уйти и в три часа дня и в три часа ночи с одинаковой вероятностью, так что пришлось воспользоваться запрещенным приемом. Витька имел какую-то детскую слабость к Шварцнейгеру, и мог смотреть любой фильм с его участием, в любой обстановке и любое количество раз.

Перед «уходом с работы» я привел с вивария собаку и поместил ее в клетку «тренажера» ждать эксперимента, якобы запланированного на завтрашнее утро.

В семь вечера я возвращался на работу в надежде застать лабораторию пустой. К счастью, мои надежды подтвердились уже на вахте. Дежурный проверил ключи – они были сданы.

- Что так поздно на работу? – задал почти риторический вопрос вахтер.

- Дела! – я изобразил глубоким вздохом усталость, отчаяние и безнадежность в одном флаконе. По-видимому, весьма удачно, так как ключи оказались у меня в руках без дополнительных вопросов, а перед носом появился журнал учета. Расписавшись, я припустил по полутемным лестницам и переходам вверх и направо. Огромное здание впадало в ночную спячку. Лаборатория встретила меня темнотой, местами расцвеченной зелеными и красными огоньками тихо гудящих приборов. Включив свет, я обнаружил все на своих местах. Собака – неопределенно пестрого окраса кобелек, явно «дворянских» кровей и с простым именем Дружок, спокойно лежала в клетке. По неведомой причине, собаки в нашем виварии всегда носили незамысловатые клички – наверно это было проще в работе.

- Ну что, «дай, Друг, на счастье лапу мне!» - продекламировал я, присаживаясь перед псом. – Прости за некоторые неудобства, которые придется причинить. Постараюсь тебя сильно не обижать.

Пес спокойно смотрел умными и грустными глазами на меня. Я включил комп и энцефалограф для прогрева. Потом подошел к собаке, дал ей кусок сахара, пытаясь купить дружбу несчастного животного, и надел на нее шлейку, удерживающую на месте. Затем настала очередь электродов, но это не заняло много времени.

Для начала, я запустил энцефалограмму на пять минут. Все было в норме. Затем переключил прибор на подачу электромагнитных импульсов в крайнее положение – на частоту в один герц, как в тот, злополучный раз. Затем дал этому излучению действовать пятнадцать минут для контроля, хотя и понимал, что такая процедура просто не может серьезно повлиять на собаку. Такое поле похоже по природе на действие того же мобильного телефона. Ну, может, слегка индуцирует у пса сонливость, но не более того.