Пирамида преступных желаний - [38]

О жене позаботится государство, о муже — лучшие представители оного. Нашлись сердобольные анонимные доброжелатели, которые организовали сбор пожертвований на обустройство комнаты в доме престарелых и создание брошенной жене подушки безопасности в виде открытия счёта в банке.

Между тем, Семён Самойлович хотел порадовать Сашу удивительным событием: его незабвенная женушка сократила, пожалуй, вдвое ассортимент фармацевтической продукции. В ортопедическом центре подтвердили, что операция по замене сустава на будет через два месяца; очередь их близиться.

Они даже устроили праздничное чаепитие втроем: Семён Самойлович, Дарья Петровна и Саша. Сели за стол, где был торт, сухое вино и шоколад, и главное — было весёлое настроение, была надежда и вера, что в следующий раз стол накроет Дарья Петровна. Все трое переливали друг из друга возрастающую чистейшую радость, каждый что-то добавляя и улучшая: новый нюанс, новый аккорд, новую улыбку, легкий, заражающий теплотой, смех. Так вот этот вечер и последующие приготовления к операции были извращены слухами, сплетнями и сочтены как приготовление к отправке в дом престарелых.

И когда у Семёна Самойловича представитель профсоюзного актива попросил номер счета супруги в банке, чтобы перечислить пожертвования — он впал в страшное недоумение. По мере того, как ему хладнокровно изъясняли подробности и подоплёку сбора денег, он мрачнел и глубже уходил в себя.

Кому первому могла прийти в голову идиотская мысль, что он супругу сдает в дом престарелых как ненужный хлам в утильсырье?! Именно сама возможность такого предположения, сплетни-пересуды в стенах родного университета, возмутили и раздосадовали.

Состоялись разборки и на высшем уровне, в кабинете ректора. В чем всё-таки дело, что за слухи, что за разговора — поясни, коллега; неужели заслуженный именитый профессор завёл шашни со студенткой? а про импичмент президента Клинтона помните? а про такую статью… КЗОТ РФ пункт…? Милейший Семён Самойлович, образумьтесь! Вам и работу оставлять нельзя — ну где брать деньги на оплату лечения Дарьи Петровны. Что, если эта Саша Никитина просто-напросто аферистка: ей, что взять у вас, есть! Квартира, имя, положение… Семён Самойлович отмалчивался, сама суть и тон разбирательства невыносимы, улыбка сошла с его лица, быть может, бесповоротно. Если бы незавершённая работа на кафедре и необходимость оплаты операции — он бы ушёл, чтобы никогда не возвратиться.

Почему бесцеремонно лезут в личную жизнь, по какому праву, что за неистребимая страсть перемывать косточки другим на основании каких-то анонимных доносов? Ему хотелось сказать в пустоту ректорского кабинета: «Живите сами полнокровно!!! Живите собственной жизнью вы, сплетники и сплетницы! Что за идиотские пересуды?!»

Саша поджидала в лаборатории кафедры, бледная, с воспалёнными от слёз глазами, с отчаянием и холодом в душе. Она прислушивалась каждому звуку в коридоре и наконец услышала знакомые шаги. Дверь отворилась — она бросилась в объятия. Слезы так и брызнули из глаз, промочили насквозь его белую рубашку.

– Что я сделала плохого? что мы сделали плохого? Неужели любовь — это плохо? Если любовь возникла в этих казённых стенах — она уже незаконна? Ведь всё основывается на домыслах! Нас кто-то видел, кто-то действительно фактологически уличил в прелюбодеянии? (слово-то какое ужасное!). Разве не так? Любовь не может быть аморальна, где бы она не возникла и к кому бы то не относилась! Почему они вмешиваются в наши дела? Разве вы и я не выполняем полностью должностных обязанностей?

– Умысел, Сашенька. При такой разнице в возрасте и в положениях они предполагают только корыстный обоюдный умысел. Мы все еще живём в советской стране, где для признания вины не надо фактов, но достаточно сложившегося мнения. Новая мораль скроена из старой, с ляпами и наспех. В их понимании я прельстился молоденькой девушкой, ты — моим положением. Однако, зачем тебе моё положение: в аспирантуру ты и так поступишь при желании, знаний у тебя предостаточно. В любовь никто не верит, никому теперь не объяснить, что не корысть правят миром.

– Не могу понять, что же мы делаем неправильно? — Плакала Саша, не отпуская из объятий Семена Самойловича.

– Мы всё делаем правильно, Сашенька, — говорил он, поглаживая её по русым волнистым волосам. — ЭТО МИР ВОКРУГ НАС НЕПРАВИЛЬНЫЙ, И НАМ ЕГО НЕ ИСПРАВИТЬ.

– Но почему, почему…

Они нашли друг другу верные слова, что неприступной стеной встали на охрану их хрупких и сильных чувств. Но с этого дня практические любовные отношения не заладились и вскоре прекратились: ровно кучка негодяев-завистников вылила со злорадным смешком ушат грязи, угроз. И теперь каждый раз, когда наступала минута близости, возникал навязчивый страх, что вот придут, уличат, растопчут ради состряпанного корпоративного кодекса чести. Теперь мужская готовность к близости наступала не так лихо и смело, как прежде — требовалось время, которого нет, требовалось очистить мозги, цепенеющие от кошмара сплетен.

Поэтому сама Саша однажды взяла под руку милого профессора на тихой улочке как раз в пору шикарного цветения диких яблонь, и тихо сказала, что до защиты дипломного проекта остался месяц, в основном осталась оформительская работа собранного и отредактированного материала. Ей надо засесть за эту работу основательно, чтобы защитится на отлично. После защиты решила ехать работать в другой город, где проходила практику