Пирамида преступных желаний - [36]

Закуску заказали в близлежащем ресторане: это были тщательно упакованные в порционные пластмассовые баночки салаты, заливное мясо, трехслойные бутербродики… и другие разные вкусности в небольшом, точно тестовом количестве. В качестве горячительных напитков куплены с десяток бутылок превосходного коньяка и отличного марочного вина.

После употребления закусок, вин и коньяка предполагалось чаепитие с большим праздничным тортом, изготовленным по заказу. Был назначен и тамада — Саша. Она с молодым задором, звонким сочным голосом и беспредельным уважением к юбиляру-шефу, вкупе с тщательно составленным и отрепетированном сценарием, с легкостью поведет праздник в подобающем веселом русле.

Так оно и вышло. И настолько хорошо, что гости не расходились довольно долго. Уже начало темнеть, коньяк выпит и торт съеден, отдана дань почтения юбиляру, дифирамбы ему скатились до пьяной болтовни. Саша так же легко как вела, так и закончила праздник под шумные аплодисменты. Гости, наконец, разошлись. Остался опустошённый стол, с перепачканными скатертями, грудой посуды и горой подарков. Остались Саша и Семён Самойлович.

Саша, разумеется, вызвалась помочь убрать подарки в кабинет шефа, прибрать посуду и прочее. Семён Самойлович, взволнованный и поздравлениями, оказанным ему почтением, и сознанием значимости юбилея как некоего итога собственной жизни, с теплотой поблагодарил Сашу за умело проведенный юбилейный вечер, за искренность желания помочь.

Милая девушка, смущаясь и краснея, тихо сказала, что один номер выпал из программы: это танец с юбиляром. Вальс из музыкальных иллюстраций Свиридова к повести Пушкина «Метель». «Не вопрос!» — молодцевато приосанившись, без промедления был дан ответ расхожей фразой. Заиграла легкая акварельная музыка из созвучия струнных и духовых инструментов, грянули литавры. Седой кавалер галантно положил руку на талию и закружил девушку в стремительном вальсе.

Ах! Это было чудно, великолепно, потрясающе! Этот вальс, эту мелодию Саша запомнила как лучшее мгновение.

Когда неожиданно стихла мелодия вальса, они взглянули друг другу в глаза и глаз оторвать не могли, также как и рук друг от друга. Саша дышала тяжело и сердце бешено колотилось. Она оглянулась назад: за спиной был столик, заваленный подарками. На краешек этого столика она присела, чтобы передохнуть и унять внезапную расслабляющую дрожь в коленках, но волнение было не столько от танца, сколько от другого, и как только ясно осознав, что это — другое, сердце заколотилось еще сильнее. Глаза затуманились.

– Тебе плохо, Сашенька? — спросил профессор по-отечески, тронул рукой её плечо.

– Нет, мне хорошо, но я хочу, чтобы было еще лучше мне и вам.

Она, собравшись с духом, уверенно взяла его руку, поцеловала и положила себе на живот, и прерывисто прошептала, вдруг осмелившись, точно падая в яму:

– Я хочу… я хочу, чтобы вы меня любым образом сделали женщиной, здесь и сейчас. У меня еще никогда не было мужчины. Я девственница. Я хочу, чтобы вы были моим первым мужчиной.

– Боже мой! Это ли не подарок! — с милым простодушием прошептал он, обескураженный неожиданным предложением. — Однако, Сашенька, как это делается, я знаю не больше чем ты, потому что всю жизнь у меня была одна жена, которую я взял с ребенком.

– Ага! Это означает одно: и вам необходим практический опыт! Умоляю вас, давайте подтвердим практикой еще одну известную нам обоим лишь в теории истину.

– Дефлорация — целый ритуал. Здесь строгая цепочка шагов, если вспомнить древние восточные учения. Наспех не получится хорошо.

– Наспех и не надо. Вы давно уже МОЙ в моих мыслях и желаниях. Я вас люблю. Вы всё знаете, и всё сможете, у вас бездна нерастраченных сил, я это чувствую. Вы это тоже хотите — хоть раз, но мысль об этом у вас появлялась, не скрывайте, появлялась. У каждого мужчины должна быть девственная девушка, которую он сделает женщиной.

– Ты, Сашенька, забыла, что отпраздновали сегодня далеко не двадцатилетний юбилей.

– А скажите, Семён Самойлович, двадцатилетие как вы отметили, как провели?

– Никак. Может быть, штудировал монографию.

– Будете ли вы отрицать, что может быть и такое: чего не было в двадцать лет, пришло пятьдеся?.. Я верю, что мера добра и зла постоянна, вы это говорили, я хорошо помню, и то, что не пришло сегодня — придёт завтра.

Она снова взяла его руку и стала целовать, обхватывая губами пальцы…

Потом, когда свершилась то, что она хотела, и как хотела: хорошо, просто, естественно, словно они были созданы для друг друга, — они оба ощутили упоительную легкость в каждой клеточки тела, как после удачного отдыха, когда приходит долгожданное освобождение от гнетущего груза застарелых проблем и закисших желаний.

Саша проводила Семёна Самойловича до дома, где ждала его не по годам постаревшая жена, и вернулась в студенческое общежитие, повзрослевшая и познавшая ещё одну тайну жизни. В последующие дни Саша никаким образом по врождённой деликатности не напомнила обожаемому профессору о случившейся близости. Она продолжала оставаться исполнительным, вдумчивым и старательным лаборантом и студентом. Вот только в лице прибавилось улыбок, и голос стал веселее.