Пирамида - [40]

— Не замечала.

— Не бывал ли нервным, раздражительным?

— Не больше, чем любой другой. Я тоже бываю нервной и раздражительной. Особенно когда полиция Лунда трясет мою дискотеку.

Валландер мгновение помолчал.

— Давайте еще раз, — сказал он. — Вы сами никогда не видели его в состоянии наркотического опьянения. Он просто сказал вам, что у него были проблемы с героином.

— Как-то не верится, что человек станет попусту на себя наговаривать.

— Согласен. Следующий вопрос. Вы сказали, что не слышали, чтобы у него была девушка.

— Не слышала.

— Вы никогда не видели его с ней?

— Никогда.

— Предположим, он уверяет, что у него есть девушка. Вы не можете сказать, правда это или нет?

— Ваши вопросы становятся все более и более странными. Почему бы ему и не завести девушку? Чем он хуже других?

— Больше у меня пока нет вопросов, — сказал Валландер. — И моя вчерашняя просьба остается в силе.

— Я не буду ничего рассказывать. Я буду спать.

— Возможно, я позвоню вам еще. Кстати, вы не знаете, есть у Рольфа близкие друзья?

— Нет.

Разговор закончился.

В половине девятого Валландер проинформировал коллег о развитии событий, то есть о своем разговоре с Линдой Боман и о пропавшем осветительном оборудовании. О ночном визите к уединенному дому под Сьобо упоминать не стал. Как он и предполагал, Рюдберг счел, что это важно, а Ханссон и Сведберг возражали. Мартинссон ничего не сказал.

— Я понимаю, что доказательств мало, — сказал Валландер, выслушав их. — Но считаю, что мы должны сосредоточиться на Нюмане.

Он предложил тайно проникнуть в дом Нюмана, и его точка зрения немедленно вызвала новые протесты.

— Мы не можем этого сделать, — говорил Сведберг. — Это незаконно.

— У нас на руках тройное убийство, — убеждал Валландер. — Как я понимаю, Нюман очень хитер. И если мы хотим что-то найти, то надо искать без его ведома. Когда он уходит из дома? Чем занимается? Но прежде всего нужно понять, действительно ли там есть девушка.

— Может, мне нарядиться трубочистом? — предложил Мартинссон.

— Он тебя расколет, — сказал Валландер, не обращая внимания на явную иронию в его голосе. — Я подумал, что надо прибегнуть к помощи деревенского почтальона. Нет такого деревенского почтальона, который не знал бы, что происходит во всех домах его района. Даже если ноги его не было в доме, он все равно знает, кто и как там живет.

— Может, этой девушке почта не приходит, — упрямился Сведберг.

— Это не важно, — отвечал Валландер. — Все равно почтальон все знает. Проверено.

Рюдберг кивнул, соглашаясь. Валландер чувствовал его поддержку, и это его подстегивало. Ханссон обещал связаться с почтой. Мартинссон с явной неохотой согласился организовать наблюдение за домом. Валландер сказал, что поговорит с Окесоном.

— Раскопайте о Нюмане все, что только возможно, — сказал Валландер в заключение. — Но очень осторожно. Если он тот самый медведь, как я считаю, то не будите спящего медведя.

Валландер сделал знак Рюдбергу, чтобы тот зашел к нему в кабинет.

— Ты уверен, что это Нюман? — спросил Рюдберг.

— Да, — ответил Валландер. — Но отдаю себе отчет в том, что могу и ошибиться. И что, возможно, направляю расследование по ложному следу.

— Кража осветительного оборудования — мощный индикатор, — сказал Рюдберг. — На мой взгляд, это решающий фактор. Кстати, как тебе это пришло в голову?

— Пирамиды подсказали, — ответил Валландер. — Они постоянно подсвечиваются прожекторами, кроме одного дня в месяц, когда луна полная.

— Откуда ты знаешь?

— Старик мой рассказал.

Рюдберг задумчиво кивнул.

— Не похоже, чтобы доставка наркотиков осуществлялась по лунному календарю. Да и туч в Египте поменьше, чем у нас в Сконе.

— А самое интересное — это Сфинкс, — сказал Валландер. — Получеловек-полуживотное. Всегда на страже: следит, чтобы каждое утро солнце вставало с одной и той же стороны.

— Кажется, я слышал об одном американском охранном агентстве, эмблема которого — Сфинкс.

— В точку, — сказал Валландер. — Сфинкс — следит. За порядком. И мы следим за порядком. Не важно, полицейские или ночные сторожа.

Рюдберг рассмеялся:

— Если ты станешь говорить о таких вещах новобранцам, тебя засмеют.

— Я понимаю. Но, может, мы все равно должны говорить с ними о таких вещах?

Рюдберг ушел. Валландер позвонил домой Перу Окесону. Тот обещал все передать своей преемнице Анетт Брулин.

— Ну а как ты вообще? — спросил Валландер. — Каково оно — не иметь на рассмотрении никаких криминальных дел?

— Хорошо, — ответил Окесон. — Даже лучше, чем я предполагал.

В этот день опергруппа собиралась еще дважды. Мартинссон установил наблюдение за домом. Ханссон уехал беседовать с почтальоном. В это время остальные продолжали работу по установлению фактов из жизни Нюмана. Он не имел приводов в полицию, что осложняло задачу. Родился он в 1957 году в Траносе, а в середине шестидесятых переехал с родителями в Сконе. Его отец работал наладчиком на механическом заводе, мать была домохозяйкой, Рольф был их единственным ребенком. В 1986 году отец умер, после чего мать вернулась в Транос, где через год тоже умерла. У Валландера было такое чувство, что Рольф Нюман жил невидимкой — он словно бы постоянно, планомерно заметал за собой следы.