Пионеры воздушных конвоев - [33]

– Фантастика, – проговорил изумлённый Александр, который за всё время рассказа не проронил ни слова, – Никогда такое не пришло бы в голову.

– А где удалось найти тех парней, которые так лихо бросили верёвки? – спросила Лена, которая не до конца разбиралась в особенностях пилотирования самолётов, но то, как удачно заарканили несущийся по полосе бомбардировщик, на неё произвело впечатление.

– Отвечу сразу на оба вопроса, – сказал Николай довольный тем, что своим рассказом очень заинтересовал. – Такая мысль могла прийти в голову только американскому пилоту. Ведь здесь, в Америке, особенно в Техасе, все мальчишки с детства играют в ковбоев, бегают с верёвками и набрасывают лассо на всё, что движется и не движется.

– А ты не уточнял, парни, которые бросали лассо, были действительно из Техаса? – спросил Пётр, переживший эту посадку вместе с рассказчиком.

– Да, это были ребята из Техаса. После удачного приземления я каждому из них подарил часы и поставил по бутылке виски.

– В твоих поступках, Николай, чувствуется русский характер, ты ведёшь себя так, как если бы ты вырос в России, – сказал Гамов, разливая виски.

Рассказ американского пилота поразил его. Такая посадка требовала не только высочайшего мастерства пилота, смелости тех, кто помогал ему, но и большого мужества человека, взявшего на себя ответственность за жизнь членов экипажа, за спасение самолёта.

– Не знаю, если я похож на русского, то мне это очень приятно. Несмотря на то, что всю свою жизнь я прожил в Америке и был воспитан по законам этой страны, мои родители не давали мне забывать о том, что я из России. Такие слова, как долг, совесть, честь, знают и американские офицеры, но эти понятия имеют для них несколько другую окраску, да и относятся к ним они по-другому.

Первое признание

Вечер продолжался. Все веселились, танцевали, поднимали тосты за победу, за советский и американский народы, за дружбу и, конечно, за женщин. Когда галантный Николай провозгласил этот тост, присутствующие за столом лётчики встали и, подняв локти рук, в которых держали бокалы, до уровня плеч, выпили до дна.

Американцы, увидевшие эту картину, дружно зааплодировали, а Николай, обняв Гамова, растрогано сказал:

– Пётр, я очень рад, что ближе познакомился с тобой, я сегодня получил то, чего мне не хватало, это общение с вами. Удивительно, что вы храните традиции офицерства той, прежней армии. Мне казалось, что вы, советские русские, не такие. Наша пропаганда рассказывает о вас совсем другое.

– Пропаганда на то и пропаганда, – сказал Гамов.

– Командир, не увлекайся, – в полголоса проговорил Александр, Лена тоже укоризненно посмотрела на Петра.

– Да ладно, здесь все свои, – отмахнулся командир.

– А вот с этим я не согласен, – тихо проговорил Николай. – Не знаю, может быть, среди ваших и все свои, но у нас по-другому. Перед вашим прилётом в Фербенкс и в Ном сюда прибыла большая группа авиационных специалистов, знающих русский язык. Их задача помочь вам адаптироваться с языком и ввести вас в обстановку. Но среди них есть и такие, которые не рады тому, что Америка помогает вам в войне. Более того, я подозреваю, что их задача состоит не только в оказании помощи советским специалистам. Поэтому рекомендую не расслабляться и, как говорил ваш любимый Маркс, всё брать под сомнение.

– Спасибо, Ник, мы знаем, как должно быть.

– Со мной тоже можете быть поаккуратнее, ведь мы мало знакомы, хотя я пилот, в шпионские игры не играю и отношусь к вам как друг. Думаю, что со временем всё станет на свои места и будет ясно, кто есть кто.

– Ты зря предупреждаешь, Ник, мы тебе верим, ну, а если ошибёмся, значит, мы совершенно не разбираемся в людях.

– Давай, Петя, закончим этот неприятный разговор. Я думаю, что мы поняли друг друга и больше к этой теме возвращаться не будем.

Они пожали друг другу руки, и выпили за дружбу. В это время «сработал тормоз». Лена, посмотрев на свои часики, улыбаясь, сказала:

– О, ребята, да мы засиделись. Скоро двадцать два часа, у меня завтра тяжёлый день, да и вам, если не ошибаюсь, лететь на Чукотку, поэтому предлагаю завершить праздничный ужин и идти отдыхать.

– Может быть, ещё немного?.. – неуверенно спросил Гамов, ожидая поддержки от товарищей.

– Я думаю, что Леночка права, завтра напряжённый день, – проговорил Саша, почувствовав, как Лена, в знак благодарности, сжала его локоть.

– Да, друзья, пожалуй, на сегодня хватит, – поддержал Лену и Николай, – Но предупреждаю, в субботу встречаемся здесь, я приглашаю вас на ужин.

Они расстались как старые друзья. При взгляде со стороны никому и в голову не могло прийти, что эти люди познакомились всего несколько дней назад. Пётр проводил Лену, которая без задержки отправила его отдыхать. Когда шли к Леночкиному дому, Пётр взял девушку под руку и немного прижал к себе.

– Пётр, у меня создаётся впечатление, что вы за мной ухаживаете, – чуть отстранившись, сказала девушка.

– Да, а что в этом плохого?

– Плохого в этом то, что вы женаты и у вас есть ребёнок. А я, извините, не так воспитана, чтобы разбивать семьи или становиться «походно-полевой женой».

– Дело в том, что с весны, с тех пор, как они эвакуировались с заводом, от них нет никаких известий. Ни на одно моё письмо не пришёл ответ. Я даже посылки посылал, результат один.