— Рановато для помидоров, — Мамонов выплюнул травинку, которую жевал. — Ягода какая-то, наверное.
— Мусатовы садоводы? — спросил я.
— Ага, — кивнул Мамонов. — Настроили на дачном участке теплиц, его мамаша продает овощи-фрукты на рынке. Каждый год та же история — ей запрещают их привозить, а она все равно привозит. Чуть ли не с самого первого класса. Мол, витаминчики чтобы покушали, а то живем впроголодь...
Цицерона и Мамонов засмеялись. «Теплицы, — подумал я. — Ага...»
— Эх, а вот и за мной, — Цицерона скривилась и встала. Я проследил за ее взглядом. Мужчина и женщина, на которых она смотрела, были похожи скорее на ее бабушку и дедушку, чем на родителей. Мужичок был пузатенький, лысенький и с красным носом любителя заложить за воротник. А женщина — высокая и худая. На вид — библиотекарша или сотрудница какого-нибудь архива. Папа, по всей видимости, уж принял, поэтому вид имел довольно веселый и рассеянный, рубашка на его круглом пузике изо всех сил намекала, что уже почти готова потерять все пуговицы.
Папа сразу полез к Цицероне обниматься, та отнеслась к бурному проявлению родственных чувств равнодушно.
— Пойду тоже, пока она дежурным сцену не устроила, — Мамонов поднялся. — Бывай, Кирюха.
Честно говоря, если бы я эту девушку встретил на улице, то подумал, что это старшая сестра Мамонова. На вид она была совсем молоденькой, несмотря на то, здесь все выглядели по ощущениями здорово старше, чем я привык там, в своем времени. Или может быть, мне уже стоит перестать называть его своим? Непонятно, вернусь я туда в обозримом будущем, или только если своим ходом доживу? Пенсионером уже.
Как я понимаю, моя мать приехать на этот родительский день никак не могла, она же на курорт улетела. А вот приедет ли отец? Ну... Посмотрим. Вспомнить бы еще, как он выглядит, я его и видел-то всего-ничего.
Я сорвал травинку и сунул ее в рот, по примеру Мамонова. Выхватывал из шумной толпы разные лица и сценки. Вот например, девочка, та самая, которая защищала меня на совете дружины, обнимает женщину в цветастом летнем платье и соломенной шляпке. Плечи вздрагивают, плачет?
Вот неразлучные Кузин и Аникина в шумной разновозрастной компании из сразу трех поколений. На траве накрыт целый дастархан, вокруг шныряет выводок вовсе уж мелких детишек, явно не из нашего лагеря. Похоже, это целый клан, явро давно все дружат, таких сразу издалека видно.
Шарабарина сидела на скамейке внутри ограды, а рядом с ней элегантно одетая женщина, явно мама, фамильное сходство прослеживалось. Тоже очень красивая блондинка, как и дочь. Она достала какой-то сверток, встряхнула и ткнула дочь, чтобы та встала. А, понятно! Это недошитое платье, и сейчас она его как-то там подгоняет. Понятно теперь, почему большинство женщин щеголяет в одинаковых ситцевых летних платьях и сарафанах, а эта дама — будто по европейским каталогам одета. Хочешь красиво одеваться — учись шить.
— Эй, это ты Крамской? — раздался над самым ухом звонкий мальчишеский голос.
— Ну, я, — от неожиданности я чуть не отшатнулся. Судя по довольной веснушчатой роже пацана в парадной пионерской форме и сползшей набок пилотке, он специально подкрадывался, видел, что я ворон ловлю.
— Там к тебе пришли, на выход! — рыжий пионер махнул рукой в сторону вертушки выхода.
— А что не заходит?... — спросил я, но дежурный уже умчался. Я тоже встал и неспешно, как и полагается старшему, направился к воротам.
Хорошо, что рядом с отцом не оказалось других мужчин похожего вида, иначе я бы точно мог ошибиться с выбором. Помнил я этого мужичнку довольно смутно. Если бы на опознание пришел, точно бы не узнал. Поставь с ним еще штуки три таких же, в полосатых футболках и белых летних кепончиках, и все они сразу бы стали для меня на одно лицо. Но, к счастью, мой отец не пытался обнаружить во мне шпиона. Как только увидел, что я подхожу к вертушке-калитке, разулыбался радушно и шагнул вперед.
— А что-то ты бледный такой, а? — отец похлопал меня по плечу. — Я в лагере сразу же в негра превращался, а ты как моль до сих пор ходишь!
— Привет, пап, — сказал я. И только сейчас обратил внимание, что он пришел не один. Рядом с ним переминалась с ноги на ногу юная барышня с кучерявой шапкой светлых волос и тупеньким лицом, похожим на домашнюю болонку. Одето юное создание было в ситцевый сарафанчик. Лет ей было, наверное, восемнадцать от силы.
— Вот, знакомься, это моя Нюта, — отец схватил барышню за руку и подтащил поближе. — Мы уже заявление подали, распишемся скоро.
— Здрасьте, — сказала Нюша. Я вежливо кивнул.
— Ну что, рассказывай, как тут у тебя дела! — отец по-хозяйски положил руку своей невесте на плечи. Она на него зыркнула и шмыгнула носом. Наверное, одобрение так выразила. Где он ее откопал, интересно? В интернате для умственно-отсталых? Или из деревни привез? Если второе, то она молодец, достоверно играет. Правда, отец живет в общежитии, какой ей резон выходить за него замуж, непонятно? Хотя, в общаге тоже дают прописку, вроде. И еще комнату отдельную... Короче, совет да любовь, папа, даже лень вникать в твои гениальные схемы.
— Нормально, — я пожал плечами. — Ребята хорошие, кормят вкусно.
