Пионер, 1954 № 04 - [4]

- Я первый! - твердил Антон. - Пусти!

- Умоюсь, тогда пущу! - не сдавалась Зина, намыливая лицо.

Антон, увидев, что не может справиться, зажал пальцем отверстие крана, и вода радужным веером обрызгала всё вокруг - и стены, и полку с посудой, и Зину, и маму, которая только что вошла.

- Ой-ой, - не повышая голоса, сказала мама, - какие умные и какие дружные у меня дети! Ах, как хороши!

Зине вдруг стало совестно, что она взялась сражаться с Антоном - это с первоклассником-то! И она отступила, хотя мыло так и щипало глаза.

Антон умылся, как всегда, неторопливо, обстоятельно. Долго вертел в пухлых руках кусок мыла, тёр и уши, и щёки, и лоб, как учила мама…

- Ну скорей, скорей, ты! - торопила его Зина, нетерпеливо топая ногой.

Но Антон отошёл от раковины только тогда, когда сделал всё, как учила мама. Зина в отместку брызнула ему вслед водой прямо за шиворот. Антон покрутил головой и засмеялся. Зина засмеялась тоже. И в это утро они такими же дружными, как всегда, а может, ещё и дружнее, вышли из дома в школу. Но школы их были в разных сторонах. И Антон пошёл в одну сторону, а Зина - в другую.

В соседнем дворе, в зелёном деревянном домике, жила Фатьма Рахимова. Обычно Зина, проходя мимо, стукала пальцем в окошко, и Фатьма тотчас кричала: «Иду!» - и выбегала на улицу. Но сегодня Зина прошла мимо зелёного домика и не постучала в окно. Зина так любила Фатьму: они выросли вместе, вместе пошли в школу и все годы, ни разу не поссорившись, просидели на одной парте! «Это мой самый верный друг, - говорила сама себе Зина, - самый верный!» И вдруг оказалось, что Фатьма никакой не верный друг! Сама вчера сказала, что не обещает быть другом! Вот как можно обманываться в людях! Маша Репкина всегда казалась такой суровой и даже чёрствой, всегда говорила только об уроках да о делах, будто только и есть у неё всякие деловые мысли, а чувств никаких нет. А вот, однако, как поглядела на лесную красоту, как побегала под деревьями, так и оказалась совсем другим человеком. Тамара тоже не была такой подругой, как Зине хотелось бы: она казалась и заносчивой, и чересчур развязной, и небрежной к людям. Но вот и у Тамары оказалось верное сердце. Как она сказала красиво:

- Перед лицом неба и леса обещаю!… Очень красиво! И тоже обещала «на всю жизнь». А Фатьма!…

Зина шла одна по улице, рассуждала обо всём этом и старалась убедить себя, что ей совсем всё равно, что Фатьма сегодня не идёт с ней рядом.

Быстрый-быстрый топот чьих-то шагов послышался издалека - это Фатьма бежала, догоняя Зину. Она догнала её вся красная, запыхавшаяся, вязаная шапочка её сбилась на ухо, чёрные глаза горячо блестели.

- Что же ты? - спросила Фатьма удивлённо. - Почему не постучала? А я сижу и жду… Так и в школу могла бы опоздать!

- Но у вас же есть часы, - возразила Зина, не глядя на Фатьму.

Фатьма заглянула ей в лицо:

- Ты из-за чего сердишься? Скажи. Я ведь не знаю.

- Я не сержусь. - Зина поджала свои маленькие губы, и лицо её приняло замкнутое выражение.

- Нет, ты не поджимайся! - вспыхнула Фатьма. - Ты скажи!

Зина пожала плечами:

- А что тебе говорить? Сейчас мы с тобой подруги. А завтра ты, может быть, сделаешься мне врагом. Разве тебе можно верить?

- Можно, - твёрдо возразила Фатьма, - я пионерка, и ты пионерка. Я не могу сделаться твоим врагом. Но, конечно… Если ты меня теперь не любишь… То, конечно…

Зине захотелось взять Фатьму под руку, засмеяться и сказать: ой, да забудем все эти глупости! Но Зина сдержалась, а добрая минута ушла, ускользнула… И Фатьма с мрачным лицом, больше не оглядываясь на Зину, вошла в ворота школы.

«Ну и ладно, - опять поджимая губы, подумала Зина, - у меня Маша есть, Тамара…»

В школе уже звенел звонок. Зина торопливо раздевалась, когда сверху, с площадки лестницы, её окликнула Маша.

- Зина, Тамару не видела?

- Нет, - оглядываясь, ответила Зина. Маша повела бровями:

- Неужели опять опоздает?

Девочки поспешно становились на линейку. Тамары не было.

- Опять, опять опоздала… - озабоченно вздохнула Маша.

- А что, трудно быть старостой? - поддразнила Машу Сима Агатова, председатель совета отряда. - Смотри, на совете спросим, почему у тебя ученицы опаздывают.

Тамара Белокурова вбежала в класс вслед за учительницей и вихрем промчалась на своё место. Волосы у неё были небрежно завязаны измятой синей лентой, галстук съехал куда-то на плечо. Зато на шее красовались бусы из тёмного гранёного янтаря.

Учительница истории Вера Ивановна, высокая, прямая, с бледным лицом и большими бледносерыми холодными глазами, подошла к столу, односложно ответила на приветствие девочек и обернулась к Тамаре:

- Опоздала?

- Вера Ивановна, у меня мама… - торопясь, начала Тамара.

Вера Ивановна, не слушая дальше, что-то отметила у себя в журнале:

- В следующий раз попрошу быть аккуратнее.

- Но у меня мама заболела! - протестующе возразила Тамара.

- А сейчас изволь выйти из класса, - продолжала Вера Ивановна, будто не слыша, - причешись, приведи себя в порядок - и тогда только можешь сесть за парту. - И, обращаясь ко всему классу, будто Тамары уже нет, сказала: - Начнём наш урок. В прошлый раз мы остановились…