Пионер, 1954 № 04 - [2]

Тамара взяла из рук Фатьмы дубовую ветку и отломила четыре сучка.

- Как крепко это дерево - дуб, так крепка будет наша дружба! - торжественно произнесла она, раздала всем по сучку и один оставила себе: - Девочки, дайте руки!

Все взялись за руки.

- Перед лицом неба и леса обещаем дружить и помогать друг другу всю жизнь!

Фатьма тихо отняла свою руку. Подруги обернулись к ней.

- Ты всё-таки не обещаешь? - нахмурилась Зина.

- Нет, - покачала головой Фатьма и опустила свои густые изогнутые ресницы.

Между Фатьмой и её тремя подругами прошёл холодок. Ни Маша, ни Зина ничего не сказали. Но Тамара сказала:

- Хорошо. Не дружи. А мы трое будем. Мы обещали - и будем крепко дружить. На всю жизнь. Правда, девочки?

- Правда, - в один голос отозвались Зина и Маша.

И они все трое до самой станции шли, держась за руки. А Фатьма шла с ними рядом и думала: «Правильно ли я поступила?» И отвечала сама себе: «Да, правильно. А вдруг я не смогу с кем-нибудь дружить всю жизнь? Надо поступать честно». Но хоть и почувствовала Фатьма, что поступила честно, на душе у неё оставался какой-то горьковатый осадок. Она украдкой поглядывала на свою любимую подругу Зину и знала, что такую же горечь доставила и ей.

Около самой станции, когда откуда-то из-за леса уже доносился гудок электрички, Зина вдруг спросила негромко:

- Где у тебя твой дубовый сучок? Фатьма показала:

- Вот он.

Зина взяла сучок у неё из рук и бросила в кусты. Фатьма вспыхнула, хотела закричать, толкнуть Зину и неизвестно ещё что сделать. Но сжала губы и ничего не сказала. Стерпела. Ей и так всё время говорят, что у неё нет выдержки.

ДОМА

«Хорошо, если бы все были дома», - думала Зина, поднимаясь по лестнице через две ступеньки. Ей казалось, что она очень давно отсутствовала, так давно, что даже немножко соскучилась.

У двери сидел светлосерый кот Барсик. Он увидел Зину, встал и мяукнул, глядя ей в глаза своими круглыми светящимися, как виноградины, глазами.

- А! Домой хочешь? - сказала Зина. - Я тоже хочу!

Зина позвонила, дверь открылась, и они вместе с Барсиком вошли в квартиру.

- Ух, целый веник принесла! - закричал открывший двери Антон. - А мне чего-нибудь дашь?

Из комнаты уже сыпались, как горох, отчётливые маленькие шажки - бежала Изюмка. По-настоящему Изюмку звали Катей, но мама уверяла, что у Кати чёрные глазки, как изюминки в белой булочке, да так и прозвала её Изюмкой. Изюмка, не замедляя хода, подбежала к Зине и схватилась за её пальто, чтобы не потерять равновесия.

- И мне! - ещё громче, чем Антон, закричала она. - И мне листиков!

- Вот налетели на меня! - засмеялась Зина. - Всем дам, не кричите только… Антон, а мама дома?

Мама уже стояла в дверях комнаты в своём фланелевом домашнем халатике. Добрые серые глаза её улыбались, и на щеке светилась розовая продолговатая ямочка.

- Долго вы как! - сказала она. - Я уж думала, не случилось ли чего… Ух, сколько свежести ты принесла из леса! Садись скорее за стол, сейчас соберу поесть.

- Уж ты всегда думаешь, что что-нибудь случилось! - весело возразила Зина. - А папа дома?

- И папа дома, - отозвался из комнаты отец, - все дома. Как погуляли?

- Ой, хорошо, хорошо!

Зина разделась и вошла. Как хорошо, все дома! И даже Барсик дома!

- Мама, я не буду есть, я потерплю до ужина, - сказала она. - Ведь до ужина недолго. Зачем ещё лишний раз возиться!

- Да ведь проголодалась же!

Зина, и правда, очень проголодалась, но всё-таки повторила своё:

- Да нет, мама, нет! Я не люблю, когда не со всеми!

В комнате было тепло. Лампа из-под большого жёлтого абажура проливала на стол широкий круг света. Зина улыбнулась: взгляни на стол - и сразу увидишь, кто чем был занят. На одном краю лежат тетради и букварь - Антон делал уроки. Чуть подальше красный клубок шерсти с начатым вязаньем - мама вязала тёплые носки Изюмке. На другом краю стола раскрытая книга, общая тетрадь и в ней карандаш - папа готовился к политзанятиям. А Изюмка? Что делала Изюмка? На диване пёстрые лоскутки и полуодетая кукла - Изюмка одевала куклу!

- Ну, хорошо, со всеми, так со всеми, - сказала мама и снова взялась за вязанье. А папа прошёлся раза два по комнате, спросил, как там дела, в лесу, и поспела ли рябина, и снова уселся за книгу.

Но Антон и Изюмка уже не могли вернуться к своим занятиям: они растаскивали зинин букет, ссорились, спорили. Изюмка хотела непременно взять именно то, что хотел взять Антон.

- Эту ветку мне!

- Нет, мне!

- Ну, тогда мне шишку!

- Нет, мне шишку!

- Ребята, идите-ка все в ту комнату или в кухню, - сказала мама, - отцу заниматься не даёте.

Зина немедленно собрала свой пёстрый шумящий ворох листвы и веток:

- Ребята, в кухню!

Но отец вдруг захлопнул книгу и сказал:

- Хватит. Голова больше не соображает. Да ведь и воскресенье всё-таки сегодня! Должен я отдохнуть или нет? А?!

- Должен! - хором ответили ребята. И мама поддержала их:

- Конечно, должен!

- Ну, показывай своё богатство, - потирая свои большие, красивые, с загрубевшими ладонями руки, сказал отец. - Посмотрим!… Ну-ка, скатерть долой! Вали всё это на стол! Давайте сюда клей. Картонки, какие есть! Лучинки!

Изюмка, визжа от радости, бросилась за клеем, а потом в кухню за лучинкой. Вот-то игра сейчас начнётся! Антон тоже побежал и за клеем и за лучинкой, но Изюмка всюду опережала его. Однако и Антон не растерялся, - он откуда-то из-за шкафа достал старую папку и хлопнул её на стол.