Пионер, 1951 № 08 - [4]
Она сошла с нарт и быстро вошла в школу. Ошеломлённая, переходила она из комнаты в комнату.
Школа состояла из одного большого класса и нескольких маленьких комнат, но даже сараи для дров там, на юге, строились лучше, чем эта школа.
- Стекло! - восторженно кричал Селифон, подходя к окну и любовно гладя раму. - Смотри, Ольга Иванна, настоящее стекло, как в городе.
Сквозь непротёртое стекло мутно лился неясный холодный свет.
- Сам делал! - с восторгом говорил Селифон, похлопывая длинный стол, видимо, заменяющий парты. - А жить будешь… идём, идём, я всё тебе покажу! - восклицал Селифон, таща её за руку.
В коридоре она столкнулась со старой нганасанкой.
- Ная Гиндипте! - сказал Селифон, радостно похлопав старуху по плечу. - Твоя помощник теперь, класс убирай, печь топи.
Оля вошла в маленькую угловую комнату. Сквозь окно, затянутое оленьим пузырём
(стёкол, видно, не хватило), проникало сумрачное сияние, и в этом сиянии снова выступали неоштукатуренные доски стен. В углу стоял топчан - единственная мебель этой комнаты.
- Хорошая комната, правда? - сказал Селифон, смотря на учительницу блестящими, восторженными глазами. - Здесь тебе всё, всё сделают! Что хочешь - бери! Стол тебе поставлю, лампу, у меня есть. Как в городе, будешь жить. Печь тебе сделаю, суп вари, меня зови в гости,-он лукаво и счастливо засмеялся.
- Кто всё это делал? - спросила она, отводя глаза в сторону, чтобы их выражение не смутило его счастья.
- Всё сам делал! - сказал он с воодушевлением. - Тоги Ямкин и Най Окуо помогали, они в Ергалане работали. Весь колхоз помогал. Мне школу могут строить не скоро. Школу строят теперь Якову Бетту: у него в колхозе ребят больше. Мне школу построят через год. Я колхозникам сказал: «Сами строить будем». Мне секретарь партии говорил: «Подожди, Селифон, скоро до тебя доберёмся, настоящую школу сделаю». Я говорил: «Не хочу ждать, сам сделаю». Я два дня просил: «Дай Ольгу Ивановну»; пока дал. «Смотри, - говорит, - не обижай». Не буду обижать, как в городе будешь жить, Ольга Иванна! Что надо, говори. У меня ещё лес есть, Тоги и Ная дам, сам работать буду, всё сделаем! Что надо, говори!
Он стоял, улыбаясь и, видимо, ожидая ответа.
Оля восхищалась его энергией, понимала, что его нужно поддержать, похвалить, ведь построить своими силами даже такую школу - первое деревянное строение в этих местах - было очень трудно, но она чувствовала, что сейчас ей не найти нужных слов. Минутку побыть бы одной. Собраться с мыслями.
Она села на топчан.
- Селифон… Да! Ты не можешь попросить кого-нибудь принести мои чемоданы?
5
- Ольга Иванна, дети пришли в школу, учиться хотят, - сообщил Селифон, возвращаясь с чемоданами.
Голос его срывался, руки дрожали, и она поняла, как волнует Селифона встреча учительницы с учениками. Она встала, не взглянув на чемоданы. Сейчас она увидит своих учеников.
В классе на грубо сколоченных скамьях сидели мальчики и девочки, одетые в меховые одежды с наброшенными на головы капюшонами. Видимо, они пришли не заниматься, а посмотреть на учительницу - ни у одного не было ни тетради, ни карандашей. Десятки тёмных блестящих глаз, казавшихся ей неразличимо одинаковыми и очень похожими на глаза Селифона, встревоженно смотрели на неё. Никто не встал при её появлении и не ответил на её приветствие. Селифон вошёл вместе с ней и присел на скамье рядом с детьми.
- Здравствуйте, дети, - повторила она. Но они молчали и смотрели на нее, словно ожидали чего-то очень важного, что она должна была сделать.
- Кто-нибудь понимает по-русски? - спросила она Селифона.
- Никто, никто не понимай, - радостно усмехаясь, сказал Селифон. - Говори, Ольга Иванна, все будут понимай. Учи, Ольга Иванна.
Она ещё раз посмотрела на своих учеников и подошла к худенькому широкоскулому мальчику, положила руку на капюшон его малицы. Мальчик со страхом отодвинулся, издав какое-то гортанное восклицание, и все его соседи подались к стене, освобождая ему место.
- Как тебя зовут? - спросила она, стараясь быть спокойной.
Мальчик молчал, смотря на неё со страхом. Селифон что-то строго сказал ему, видимо, переводя вопрос учительницы. Мальчик неясно и застенчиво произнёс какое-то слово.
- Как? Повтори, - переспросила она. Селифон снова сказал что-то мальчику, и мальчик опять издал какие-то неясные гортанные звуки. Слово, которое он произнёс, было похоже на «горох», «Григорий» и «гроб» сразу. Она попыталась повторить этот звук, и кто-то засмеялся. Она беспомощно взглянула на Селифона.
- Мгоробие, - сказал Селифон отчётливо. Она прошлась по классу, вспоминая, что она думала сказать этим мальчикам и девочкам, ничего не понимающим по-русски. В её голове как-то нескладно и хаотично вставали и проносились какие-то ненужные сейчас грамматические правила и обрывки учебных конспектов по дидактике и педагогике. Всё это было не то…
- Нам придётся очень трудно, ребята, - наконец сказала она, хотя знала, что, кроме Селифона, никто не понимает её слов.
- Я буду изучать ваш язык, а вы - русский. Потом мы сможем разговаривать, а теперь будем учиться отдельным словам. Начнём сейчас же. Вот я беру этот предмет, - она высоко подняла в воздухе карандаш. - Он называется карандаш. Повторите за мной: карандаш.
