Пионер, 1951 № 06 - [2]
- Ну, с чем пришли? - спросил он.
- О промысле поговорить надо, Иван Антоныч, - сказал Антипа.
Он по-хозяйски прошёл к столу и, как у себя дома, уселся на широкую некрашеную табуретку. Мельком взглянув на председателя, словно приглашая его к столу, старик достал из кармана небольшую фарфоровую трубку и узкую жестяную коробочку с табаком.
Председатель понял, что разговор будет долгим, повесил фуражку, на гвоздик и тоже подсел к столу.
- Неважно у нас нынче вышло с промыслом, - сказал председатель, - неудачный год.
- Да мы не про старое, - сказал Антипа и загадочно посмотрел на Кешу, давая понять, что мальчик тут не случайный посетитель. - Мы про будущий промысел, Иван Антоныч.
Председатель пододвинул свою табуретку ближе к старику. Антипа был польщён.
- Я думаю, что для большой охоты мало иметь твёрдые руки и зоркие глаза охотника.
- Чего же ещё не хватает охотнику? - спросил председатель и потянулся к баночке с табаком.
- Думаю, что большой ум надо. Председатель оторвал кусочек газеты, помял
его в пальцах и начал свёртывать папироску.
- Ум, огонер, в каждом деле нужен, - сказал он, улыбаясь. - Даже тугуту>1 чтобы важенку пососать, и то ум нужен. [>1 Тугут - оленёнок.]
- Не просто про ум, про большой ум говорю, - настойчиво повторил Антипа. - Про смекалку охотничью.
- Твоя мудрость, огонер Антипа, известна всем охотникам. Твоё имя каждый год заносят на республиканскую Доску почёта, - учтиво сказал председатель. - Мы все готовы тебя слушать.
- Умные мысли не всегда приходят только самым старым и мудрым, - самокритично заметил Антипа. - Уол >2 Кеша думает, как десять старых охотников. [>2 Уол - мальчик.]
Он притянул Кешу за рукав к себе и по-отцовски обнял его. Мальчику стало хорошо от этой стариковской ласки, и он застенчиво улыбнулся.
Кеша не раз замечал, что с того времени, как погиб на фронте отец, все в колхозе стали уделять ему больше внимания. Охотники разговаривали и обращались с ним, как со взрослым, ставили в пример своим детям. Это, в свою очередь, заставляло Кешу быть сдержаннее, аккуратнее и старательнее.
У него ни разу не появлялось горькое чувство сиротства. Он всегда ощущал, что колхоз превратился как бы в сто большую семью.
Кеша внимательно следил за каждым своим поступком. Он считал, что сделай он что-нибудь неразумное, это огорчит не только мать, но и председателя правления Ивана Антоновича, и старого Антипу, и многих других колхозников.
А старый Антипа уже но спеша рассказывал председателю правления о плане летней разведки.
- Мы уходим в тайгу, - говорил он, - на те участки, где хорошо промышляли в прошлом году, приходим, а зверя нет. Он откочевал в другие места. Пока найдёшь, много времени уйдёт. Мы не знаем, что делается на участках летом. Пожалуй, лучше сейчас разведчиков послать. Пусть последят за зверем.
- Да, лучше сейчас послать, - после некоторого раздумья согласился председатель. - Пусть наблюдают. Где больше зверя, туда зимой и пошлём бригады.
Вечером Иван Антоныч созвал правление и лучших охотников.
Предложение Антипы и Кеши было принято сразу. Но обсуждение тянулось долго. Говорили о том, кого послать и на какое время, какие угодья обследовать.
Наконец решено было послать Антипу и Кешу. Старик хорошо знал все промысловые участки. Умел видеть в тайге то, что многим не удавалось разглядеть. Кеша мог записать всё виденное, чтобы Антипа не позабыл чего-нибудь из своих наблюдений.
Последнее замечание очень рассердило Антипу. Из любви к Кеше он не стал поднимать большого шума. Но всё же сказал с большим достоинством:
- Ладно. Пусть записывает. Только не потому, что Антипа может забыть. Он ещё ничего не забывал. Пусть Кеша для себя записывает. Если со мной что случится, он забыть может. Молодой ещё.
С утра следующего дня началась подготовка к походу. Антипа готовил ружья, набивал патроны, наточил два охотничьих ножа.
Весна началась ещё так недавно, но уже отцветали ранние цветы, голубые подснежники, жёлтые ветреницы. Кругом буйно поднималась высокая трава. Кеша знал, что трава на севере в тайге растёт быстрей, чем на юге. Весна приходит сюда поздно, но дружно. Сразу устанавливаются очень тёплые дни. Солнце непрерывно светит больше двадцати часов в сутки.
Чем дальше Антипа и Кеша уходили от дома, тем реже попадались травянистые солнечные лужайки. Их сменяли густые заросли леса.
У самой речки, там, где берег не был усеян камнями, теснились ольха и тальники. Местами их гибкие ветки опускались прямо в воду. И казалось, что они ветвями жадно сосут воду, словно
одни корни не в силах напоить эти жадные к влаге деревья.
Дальше опустили к земле своя тёмно-зелёные ветви старые ели. Узкой полосой тянутся эти ели вдоль зарослей ольхи и тальника. А за ними на сухих местах, взбираясь всё выше и выше, до самых каменистых вершин сопок, разрослись лиственницы.
Ночевали в обширной долине. Спали спокойно, но проснулись рано. Поднявшийся к утру над речкой тонкий парок быстро всплыл вверх, окутал вершины деревьев и вскоре растаял. И тогда во всей красоте открылось лазурное небо. Казалось, что краями оно опирается на крутые, поросшие деревьями горы, а в середине поднялось невообразимо высоким куполом.
