Пинка Удаче - [8]

— Хто? Этот хенде хох из гедээерии? Ты же подполковник, ты присягу давал, Родине клялся, а сам с олигархами в одной банде воруешь, попам рясу нюхаешь! На весь мир перед телекамерами крестишься, кресты лобызаешь! Наворовал — не отмолишь!

— Но он ведь православный, русский, имеет право.

— Он такой же православный, как до этого коммунист! И непременный негодяй! Что значит — православный? С каких это пор попы — в светские дела лезут? Атомные подлодки, едрена вошь, освящают! Коли скуфья у тебя, чалма, сари, либо лапсердак — вали подальше от органов власти, да молись пожарче за гражданское общество! И ни на шаг в сторону! А этот Путин: сюда, святой отец, пожалте сюда, святой отец, благословите, отче… Противно! Он такой же русский, в кавычках, как этот… как Проханов, который к Березовскому на отлиз в Лондон ездил! Или как Михалков, который одною ногой русский, да другою советский, а третьею — голливудский. Рояль на трех ногах! Теперь на двух.

— Почему рояль?

— Вульгарный перевод слова монархист. Ох, плохие времена, ох, плохие президенты с премьерами, ох, хреновое тысячелетие стоит на дворе, друг Антон.

— М-да… Оно конечно, Вадим Тиберьевич… И Медведев, наверное, тоже никуда не годится?

— Митя Медведев? Плюшевый? Я ему пару раз лекции читал: я на университетской кафедре — он в зале. Помнишь, как он, еще до своего президентства, в кавычках, прически себе менял: то на бок, то челку, то «политикой»? Так вот, дело не в прическах, а дело в характере, в стержне. Путин — тот четко проявил себя вожаком, пусть среди шакалов, а Медведев — не проявил, или — если ты за него горой стоишь — пока не проявил. И не проявит. Хоть каждый день головы руби — не вожак. У-у-а…

— Вам плохо?..

— Да нет, это я просто разволновался от наших с тобою разговоров, вот и выпустил давление наружу, у меня под двести, сейчас пройдет… таблеточку запью. Прошло, спрашивай.

— Собственно… в принципе, мы с вами уже настолько продуктивно… О! Чуть не забыл! Вот вы — и, наверное, совершенно справедливо — указывали на те, или иные недостатки в обществе и в людях, но я не припомню… так сказать, позитива, положительных откликов с вашей стороны о новом времени, действительно непростом, действительно противоречивом… Но… неужели нет ничего хорошего в окружающей действительности?

— А, вот ты о чем? Понимаешь, дружище Антон, не путай хрен с редькой: старческое брюзжание — это одно, а многообразие и красота нашего хрупкого и трепетного мира, нашей вечной природы — совсем другое. В юности, видишь ли, все вкуснее и моложе кажется, в то время как старость… Как говорится, старость — это еще не повод для оптимизма. Из хорошего… Экология наладилась слегка. У меня приятели, которые рыбу в Неве по полвека удят, идиоты бездельные, уверяют, что ее уже людям есть можно, не только барсикам… Производство-то свернули, одна торговля мыльными пузырями, кризис-шмызис, вот и вода чище стала…

— А друзья ваши, кстати, сверстники, они как смотрят на жизнь? Сходным образом, или у вас процветает плюрализм во взглядах?

— Полный разброд и шатания, как и всюду в этом хаосе. Но в главном — сохранилось чувство локтя, своего рода братство. Кое-что в душах и в головах мы сумели сберечь, и как знать, может быть, наша старость кому-нибудь в пользу будет, пригодимся еще…

— Старая гвардия не сдается, не стареют душой ветераны! Дай бог, как говорится. Впрочем, вы, вероятно, безбожник?

— Эх, Антон… Без бога — видишь, как оно все по-подлому получается! Сплошной беспросвет, вроде вечно пьяного пролетариата и поголовно тупого крестьянства. И примкнувшей к ним бесхребетной образованщины, вроде тебя, сиречь интеллигенции. Хоть у нас, хоть в Германии… Ладно, это вопрос совести каждого… Ты говоришь — что хорошего в этом мире? Белоруссия с Казахстаном и Молдавией все ближе и ближе к аншлюсу придвигаются — это добрый знак. Главное — этих сковырнуть, местных Ленек, и тогда все будет как надо… Наука и оборонные разработки — тоже, как оказалась, не дотла сгорели… Взять хотя бы «калошников»…

— Кого, Вадим Тиберьевич, какой калошников?

— Не важно. Мне нравится, что тротуары плиткой выкладывают, что дворик в Зимнем открыли для простых людей, с фонтаном, я там побывал недавно, буквально в четверг…

— Да, это замечательно! Я тоже там был несколько лет назад, репортаж делал. Но вот вы упомянули только что…

— Слушай, Антон! Хватит! Все, закончили интервью. Ты записывал?

— Да, Вадим Тиберьевич, конечно, без единой секунды перерыва, как договаривались.

— Очень хорошо. Значит, так. Ты остановись на позитиве, на том, что многолетняя мечта о воссоединении славянских земель плюс Казахстан — близка к осуществлению, так считает Вадим Тиберьевич, и на этом все, мелочевку с тротуарами и фонтанами опустим. Ясно?

— Но… Вадим Тиберьевич… Вообще говоря, я и сам взрослый человек, и у меня есть свое начальство… И мы уж как-нибудь сами решим, что оставлять, что публиковать, вы уж извините…

— То есть — это я не понял? Ты думаешь, что вправе кроить и искажать мои слова как тебе вздумается? Нарезку из моих фраз осуществлять произвольным образом?

* * *

— Стоп, Витя. Ну-ка, Даша, Витя, вопрос обоим: где главная ошибка возникла у Антохи?