Пилюли для феи - [80]

Круглая площадка — в диаметре шесть шагов теги — в полном распоряжении детективов. Когда они сюда рухнули, пол был усыпан опавшими и перепревшими листьями, мелким мусором, обломками кирпича, ветками. Сейчас вся эта дрянь собрана в кучу. Поэтому можно не только сидеть, но, при большом желании, даже ходить. Только вот ходить уже не хотелось.

Где-то в метре от пола из стены торчит обломок железной трубы, намертво вмурованный в кирпичи. Вода из неё не течёт, а сочится тонкой струйкой — грязная, ржава и отдающая плесенью. Но, по крайней мере, смерть от жажды не грозит. А над головой, примерно на уровне двух роновских роста, зияет чёрным провалом дыра, из которой сыщики и вывалились в колодец. Оборотень, наверное, смог бы до неё добраться. Но за дырой крутой жёлоб, идущий вверх, да ещё и завёрнутый широкой спиралью. Вылезти тем же путём, что сюда попали, у Мастерса шансов не больше, чем у теги. По крайней мере, он сам так сказал. Приходилось верить.

Они просто провалились. В то, что ловушку заранее подстроили, даже Рон не верил. Скорее уж не выдержала прогнившая канализационная труба или водоотвод, прикрытый такой же старой мостовой. А, может, насквозь прогнившего люка не заметили. Результат один: вопль, путешествие вниз по тому самому жёлобу, закрученному спиралью, да ещё покрытому слизью, как смазкой. И падение вниз, закончившееся для Каро обмороком. Правда, коротким. Теург ничего бы не имела против, длись он подольше.

Остаток вчерашнего дня был потрачен на безуспешные попытки выбраться из каменного мешка. В итоге Каро заработала несколько дополнительных синяков и ободрала ногти почти до мяса. Потом настала ночь и истерика с рефреном: «Мы здесь умрём!». Успокаивать девушку словами Мастерс даже не пытался. Просто держал на коленях, покачивая и мурлыча на ухо что-то маломузыкальное, но убаюкивающее.

Больше всего донимал холод. И если бы не Рон, труп Курой к утру уже и окоченеть успел. Будь благословлён Шестой, создавших оборотней горячими, как хорошая печка. Теург даже уснуть смогла, свернувшись калачиком у него подмышкой.

Вот только утро добротой не отличалось. Во-первых, ничего вокруг не изменилось. Во-вторых, желудок теги начал завывать в голодных спазмах. А сыщику с его-то габаритами наверняка ещё хуже приходилось. И, в-третьих, шансы на спасение оставались по-прежнему весьма призрачными. В том, что Росс и Яте напарников искать будут, сомнений не возникало. Но вот найдут ли? Учитывая, что сами сидельцы понятия не имели, где находятся.

Разговоры не разговаривались, да и о чём? Поэтому просто сидели друг напротив друга, грея спинами каменные стены колодца, молчали каждый о своём. По крайней мере, Каро, обняв руками колени и ткнувшись в них лбом, про себя песни пела. Сидеть скрючившись было теплее — даже днём в мешке изо рта пар валил, а сверху ещё и мелкий дождик сыпал. И если песни петь, то мысли не одолевают. Не забьёшь мозги бессмыслицей — мгновенно подкатит чёрная удушливая, как газ паника, от которой хотелось долбить кулаками стены и орать: «Выпустите меня отсюда!».

— Прости меня, — прервал мысленные песнопения Рон.

Каро приподняла голову ровно настолько, чтобы оборотня видеть, здорово напоминая солдата, высунувшегося из окопа. Мастерс, в отличие от теги, скрючиваться не стал. Сидел расслаблено, подогнув под себя одну ногу и вытянув другую, затылком упираясь в стену. Закрыл ли он глаза или, наоборот, созерцал крошечный осколок неба, разглядеть тега не могла.

— За что? — буркнула Курой в колени.

— За всё, — доходчиво пояснил Мастерс. — Просто… Да нет, не просто, — кажется, он усмехнулся. — Понимаешь, я просто зверею, когда женщину или ребёнка… Ну, вот так, как ту девочку или клиентку.

— Для оборотня термин «зверею» особенно актуален, — хмыкнула тега.

— Да, — Рон-таки поднял голову, посмотрел на теурга, — именно так. Теряю контроль, и вылезает зверь. А у него мозгов не много, голый инстинкт. Ну вот, хотел объяснить как-то, а всё к инстинктам свёл. Не умею я оправдываться. Так и тянет ляпнуть, что-нибудь в духе: «Ты достойна большего!». Но это ж дурь.

Каро ничего не ответила. Да, собственно, она и не знала, что сказать. «Точно! Ты полный идиот!»? Пожалуй, сейчас такая реплика была наименее актуальной. Ругаться дело бесперспективное. И не только потому, что истину вряд ли найдёшь. Просто из каменного мешка не уйдёшь, хлопнув дверью.

Но, кажется, в ответах сыщик не очень-то и нуждался.

— Когда я ещё у матери жил, до того как в армию попал, имелся у нас сосед, — Мастерс поморщился, словно у него зуб разболелся. — Он свою жену чуть не каждую неделю лупил — вот так же, в кровь. И детям доставалось. Двое их было. Девочка постарше и мальчик. Тот маленький совсем. Никто особенно внимания на это не обращал. Дело семейное — сами разберутся. И я не лез. Хотя мне та женщина, жена его, очень нравилась, фигуристая такая, волосы светлые. Хотел вмешаться, но боялся, что по роже получу. Сосед-то здоровый мужик. И пока я храбрости набирался, он жену довёл. Обоих детей она прирезала, а потом и сама голову в петлю сунула.

Рон шевельнулся, потёрся затылком о кирпичи.