Пилигрим - [76]
с поднятой лапкой, и Питер, положивший ногу на ногу. Само олицетворение песни. Само воплощение умиротворения.
И каждый из них вторгается в чужую империю: огород мистера Макгрегора.
Почему все это кажется таким знакомым?
— Дай мне застолбить эту землю и посадить мою капусту, — сказал Пилигрим луне за окном. — Моя капуста будет вешками. Моими вешками, которыми я заявляю права на землю. Мою землю. А если ты ступишь на нее, не принимая всерьез мои вешки и намерения, моя жена запечет тебя в пирог.
Он улыбнулся и закрыл глаза.
Оставь Луну в покое — на ней нет вешек. Но когда-нибудь они на ней будут — и Барраклюк погибнет там, Как пить дать. За любовь к капусте и салату.
Кузен Бенедuкт, я приветствую тебя! Я уже по другую сторону этого спора. Я слишком часто видел, как люди пушками заявляют права на свой огород.
Как же, как же… ну как же его звали?
Бенедикт? Абу бен Адем (Герой стихотворения Ханта (Генри Джеймса) Лея О784-1859), английского поэта и журналиста)?
Пилигрим улыбнулся.
Benedictus qui venit in nomine Domine?
«Благословен Грядый во имя Господне…» (Евангелие от Матфея, 23:39; от Луки, 13:35)
Кролик Питер.
А теперь ее нет — последней, нашедшей меня. Она подошла ко мне, когда я лежал под деревом, и спросила: «Вы заблудились? Могу я помочь вам найти дорогу?»
В руках у нее была книга — детская книга, Как и эта. Братья Гримм.
«Мне двенадцать, — сказала она. — Ия уже слишком взрослая, чтобы читать волшебные сказки. Но книга была на полке, а я не могла заснуть… Вы знаете сказку про Генделя и Гретель?»
Я ответил: «Нет. Меня зовут Пилигрим».
А ее звали Сибuл — и ее дочь Темпл двадцать пять лет спустя подарит мне «Сказку о кролике Питере».
«Темпл Прайд, — прочел он снова. — С любовью от мамы, Рождество 1905».
Барраклюк. Капуста. Империя. Смерть.
Если бы только я мог вспомнить…
Он выключил свет и лег, натянув одеяло до подбородка.
Я буду лежать, и имя само ко мне придет.
Брамс. Бетховен. Бах. Боккерини. Беллерофон. Баал. Бэкон. Блеет. Бронтозавр. Баррu. Барнум. Белок. Блейк. Борджиа. Бульвер-Литтон. Бенджамин…
Бенджамин. Ну конечно! Мой кузен Бенджамин. Приветствую тебя!
Перед глазами у него стояла Темпл- такая, какой она была сегодня на станции, с Алисой, украшенной черным бантиком, братьями и сестрами по сторонам. Ее мать, Сибил, умерла. Погибла. Ушла. На самом деле ушла — в лес, вместе с Гензелем и Гретель, где они с Сибил встретились столько лет назад. Кто знает, позволят ли ему когда-нибудь последовать за ней?
Было полнолуние, и Татьяна Блавинская не могла уснуть.
Она оделась так, словно собиралась выступить на сцене в роли королевы русалок во втором акте «Жизели». Округлые руки обнажены, лишь полоски светлого шифона свободно падают с плеч до талии. Юбки чуть длиннее колена, под ними — самые лучшие белые чулки. Талия туго перетянута поясом из бледно-зеленой тафты, завязанным бантом, похожим на крылышки. Волосы, заплетенные в косы, уложены сзади от уха до уха, на запястьях — зеленые ленточки.
Положив на колени балетные тапочки, графиня села у окна, глядя вверх на луну, которая взошла над клиникой и над горами и сияла так ярко, что можно было пересчитать все проклюнувшиеся из почек листочки.
Сестра Дора сидела на кровати, боясь оставить пациентку одну в столь задумчивом состоянии. Весь вечер графиня занималась своими костюмами: извлекала их один за другим из шкафа и кофра в углу, подносила к зеркалу, а потом бросала на кровать, на спинки стульев и даже на пол.
Пернатый корсаж принцессы Флорины для па-де-де синей птицы из «Спящей красавицы». Алая пачка с высокой талией — и веер! — для вариаций из «Дон Кихота». Крылья бабочки из «Мотыльков». Фиолетово-пурпурный наряд феи из «Щелкунчика» с диадемой из фальшивых аметистов и волшебной палочкой. Три лебедя — два белых, один черный — и сама принцесса Аврора.
— Императорская Россия во всем блеске ее славы! Посмотри, какая вышивка бисером здесь, здесь и здесь! А это! Мое любимое, любимое, любимое! Сцена, которую танцуют при свете луны. Мирта, королева русалок! Ах, была бы здесь публика, оркестр, кордебалет — я танцевала бы до зари!
Блавинская рассматривала себя в зеркале, отражавшем ее в полный рост.
— Ты даже представить себе не можешь, как я выпрашивала роль Мирты! Видишь ли, у меня тело не такое, как нужно. И все-таки это был мой самый грандиозный успех. По традиции она высокая, а я — нет. По традиции она стройная, как струйка воды, а я — нет… — Графиня улыбнулась. — По традиции она холодная, а я — нет. Но я так хотела! Так хотела! Я должна была ее танцевать! Я уговаривала дать мне эту роль, станцевала ее для них, и они согласились. А что им оставалось делать? Она рассмеялась. — Я была великолепна. — Она села. — Великолепна… — И закончила шепотом: — Потому что я тоже умерла девственницей.
Сестра Дора всегда хранила под рукой успокаивающие средства — флакончик с эфиром и еще один с настойкой опия. Правда, применяла она их неохотно, только в крайних случаях. Однако сегодня она провела с графиней три часа, а та все никак не могла угомониться. Блавинская сидела в кресле, но дышала тяжело, словно только что вернулась со сцены.
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как «ТИФФ», — выдающийся канадский писатель, кавалер французских и канадских орденов, лауреат одной из самых старых и почетных литературных наград — премии Генерал-губернатора Канады. Финдли — единственный из авторов — получил высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем номинациям: беллетристике, non-fiction и драматургии. Мировую славу ему принесли романы «Pilgrim» (1999) и «Spadework» (2001) — в русском переводе «Если копнуть поглубже» (издательство «Иностранка», 2004).Роман «Ложь» полон загадок На пляже, на глазах у всех отдыхающих умер (или убит?) старый миллионер.
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как ТИФФ (1930–2001) — один из наиболее выдающихся писателей Канады, кавалер высших орденов Канады и Франции. Его роман «Войны» (The Wars, 1977) был удостоен премии генерал-губернатора, пьеса «Мертворожденный любовник» (The Stillborn Lover, 1993) — премий Артура Эллиса и «Чэлмерс». Т. Финдли — единственный канадский автор, получивший высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем трем номинациям: беллетристике (Not Wanted on Voyage, 1984), non-fiction (Inside Memory: Pages from a Writerʼs Workbook, 1990) и драматургам (The Stillborn Lover, 1993)
Онора выросла среди бескрайних зеленых долин Ирландии и никогда не думала, что когда-то будет вынуждена покинуть край предков. Ведь именно здесь она нашла свою первую любовь, вышла замуж и родила прекрасных малышей. Но в середине ХІХ века начинается великий голод и муж Оноры Майкл умирает. Вместе с детьми и сестрой Майрой Онора отплывает в Америку, где эмигрантов никто не ждет. Начинается череда жизненных испытаний: разочарования и холодное безразличие чужой страны, нищета, тяжелый труд, гражданская война… Через все это семье Келли предстоит пройти и выстоять, не потеряв друг друга.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.