Пилигрим - [32]
Он посмотрел на себя в зеркало, висевшее на стене. «Вот он я, — подумал Кесслер, — типичный кандидат для желтого фургона… Хотянет, это уже в прошлом. Я в безопасности. Я жив и здоров. По крайней мере так говорят».
Пора начинать день.
Он вернулся к кровати и тронул Пилигрима за ногу.
— Вы живы? Скажите!
Тело не реагировало.
Только тогда Кесслер вспомнил, что слышал голос Пилигрима во тьме и видел мерцание света через полуоткрытую дверь.
Что это было? Что он говорил? Имя. Он назвал чье-то имя. Птицы за окном вспорхнули и унеслись, подхваченные порывом ветра.
Ангелы.
Ангелы.
Анджело.
Книга вторая
Когда Юнг вернулся домой, Эмма была еще в постели.
Проснувшись, она услышала, как муж поет в ванной комнате. Оттуда пробивалась полоска света, падавшая на пол. Этого было достаточно, чтобы ноги сами нашли путь к ванной.
Подкравшись к двери, Эмма вгляделась сквозь пар. Карл Густав сидел в ванной и тер себе спину.
— Хочешь, я потру? — спросила она.
— Нет-нет, иди ложись. Все хорошо.
— Верю, — отозвалась Эмма. — Я уже сто лет не слышала как ты поешь. Это из-за мистера Пилигрима? Он снова говорил во сне?
— Да! — ликующе, как дитя, воскликнул Юнг. — Да! Да! Да!
Эмма скрестила на груди руки и улыбнулась.
— Я так рада за тебя!
— Радуйся за весь мир, — рассмеялся Юнг. — Один из самых интересных его обитателей возвращается к жизни.
— Могу я чем-нибудь тебе помочь?
— Да. Ты можешь позвонить в отель «Бор-о-Лак» и сказать, чтобы леди Куотермэн передали сообщение, как только она проснется. Не говори ни слова о Пилигриме, оставь это мне. Просто скажи, что я к ней еду.
— Сейчас, Карл? В семь часов утра?
— Да, сейчас. Конечно, сейчас. Непременно!
Эмма пошла звонить. В четверть восьмого Юнг уже стоял в прихожей и надевал пальто, обматываясь шарфом. Сунул ноги в носках в галоши и крикнул:
— Туфли! Я забыл свои туфли!
Через минуту на лестничной площадке появилась Эмма и скинула оттуда пару башмаков.
— Спасибочко! Я ушел!
Юнг послал Эмме воздушный поцелуй, сунул туфли под мышку, схватил сумку и был таков.
— Шляпу! — крикнула ему вслед Эмма. — Надень шляпу! Сейчас холодно! У тебя уши замерзнут!
Но его уже и след простыл.
Эмма спустилась в прихожую, держась рукой за живот.
— у тебя такой рассеянный папа, — сказала она и пошла на кухню.
Леди Куотермэн встретила Юнга в фойе отеля «Бор-о-Лак».
— Такой ранний визит! — сказала она. — Впрочем, это не важно. Вы уже позавтракали? Я — нет. Обычно мне приносят завтрак в номер. Но сегодня… Боже правый, доктор! Еще нет и восьми! У вас какие-то новости?
— Простите за столь раннее вторжение, леди Куотермэн, у меня действительно есть новости. Он наконец заговорил — и я прошу вас помочь мне понять, что он сказал. Кстати, я тоже не завтракал и помираю с голоду.
— В таком случае пойдемте, и вы мне все расскажете.
Они прошли в ресторан, где Юнг снял пальто и шарф.
— Вы носите галоши, доктор? Вам не кажется, что их тоже надо снять?
— Не могу. У меня под ними только носки.
— Ясно. Что ж, полагаю, у вас есть на то причины.
Юнг подумал о туфлях, оставшихся на переднем сиденье «Фиатa», и ничего не сказал.
Сибил Куотермэн позволила метрдотелю отвести их к столику, где не слишком яркий свет.
Они заказали по половинке грейпфрута, кофе, тосты и клубничное варенье. Юнг также потребовал омлет с ветчиной.
На Сибил было сиреневое утреннее платье с двумя застежками из бледно-серых опалов. Она была без шляпы.
— Я считаю, надевать шляпу только потому, что ты идешь в ресторан, несколько претенциозно. Вы не согласны? Хотя, мужчинам, не приходится думать о подобных вещах. Я заметила, что вы приехали без шляпы, доктор Юнг. И без туфель. В разгар зимы! Вы меня поражаете.
— Сейчас май.
— Верно, однако это не оправдание. Насколько я понимаю, вы и зимой могли бы примчаться в таком виде. А в Англии когда мы уезжали из Лондона, уже нарциссы отцвели…
Им принесли кофе. Разлив ею по чашкам, официант оставил кофейник на столе и удалился.
— Ну, так какие у вас новости?
— Даже не знаю, с чего начать.
— Вы сказали, он заговорил. Начните с этого.
— Он говорил во сне. Ночью, часа в четыре.
— Говорил во сне? Мы все так делаем порой. Это и есть ваша новость?
— Нет-нет, леди Куотермэн! Вы не поняли. Прошлой ночью Пилигрим во сне позвал меня и…
— И что?
— Сегодня я остался ночевать у него в палате, и он снова заговорил… — Юнг умолк и пригладил волосы. — Должно быть, я ужасно выгляжу. Я так переполошился, что даже причесаться забыл.
— Бросьте! Подумаешь, эка невидаль! Что же он сказал?
Юнг нагнулся к ней через стол.
— Мистер Пилигрим говорил с вами когда-нибудь о юноше по имени Анджело?
Сибил поставила чашку на стол, промокнула губы салфеткой и расстелила ее на коленях.
— Нет, — сказала она.
— Нет?
— Нет.
— Какая жалость! Я надеялся, вы скажете мне, кто он такой.
— Анджело, говорите? Что это за имя?
— По-моему, итальянское.
— Ну конечно, итальянское! Боюсь, я еще не совсем проснулась. — Она вытащила из сумочки портсигар и зажигалку.
Юнгу она показалась не столько сонной, сколько встревоженной, хотя он не понимал почему.
— Вам это о чем-нибудь говорит? — спросила графиня.
— Боюсь, что нет.
Сибил закурила.
— Что именно сказал Пилигрим об этом итальянце? Об Анджело…
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как «ТИФФ», — выдающийся канадский писатель, кавалер французских и канадских орденов, лауреат одной из самых старых и почетных литературных наград — премии Генерал-губернатора Канады. Финдли — единственный из авторов — получил высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем номинациям: беллетристике, non-fiction и драматургии. Мировую славу ему принесли романы «Pilgrim» (1999) и «Spadework» (2001) — в русском переводе «Если копнуть поглубже» (издательство «Иностранка», 2004).Роман «Ложь» полон загадок На пляже, на глазах у всех отдыхающих умер (или убит?) старый миллионер.
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как ТИФФ (1930–2001) — один из наиболее выдающихся писателей Канады, кавалер высших орденов Канады и Франции. Его роман «Войны» (The Wars, 1977) был удостоен премии генерал-губернатора, пьеса «Мертворожденный любовник» (The Stillborn Lover, 1993) — премий Артура Эллиса и «Чэлмерс». Т. Финдли — единственный канадский автор, получивший высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем трем номинациям: беллетристике (Not Wanted on Voyage, 1984), non-fiction (Inside Memory: Pages from a Writerʼs Workbook, 1990) и драматургам (The Stillborn Lover, 1993)
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.