Пикник на Аппалачской тропе - [2]

Я посомневался немного — законна ли такая система въезда в форт, но все мои институтские друзья заверили меня, что здесь все в порядке.

Итак, я получил машину и рано утром отправился в путь. В начале второй половины дня я уже колесил по улицам маленького городка, в котором, как мне рассказали, находился форт. Наконец я увидел высокую ограду из проволочной сетки, которая окружала несколько зданий, безликая одинаковость которых ассоциировалась с армейскими строениями. Вот и ворота, рядом с которыми огромными буквами написано название форта и кому он принадлежит. Все совпадало. Одно только озадачивало: ворота форта вообще были открыты настежь. Но я на всякий случай остановился и погудел. Из калитки проходной вышел лениво человек в форме. И не успел я открыть рот, как он первым, улыбнувшись, крикнул мне:

— Хай! — что по-американски значит «привет», и махнул рукой: проезжай, мол, не задерживай.

Я тоже высунул руку, крикнул «хай» и осторожно въехал на территорию форта. У высокого многоэтажного здания из стекла и бетона была стоянка автомобилей. По рассказам моих коллег из института я знал, что финансовое управление, которое мне нужно, помещалось на четвертом этаже этого здания. Поэтому я смело заехал на стоянку и через несколько минут уже стоял в просторном и прохладном вестибюле, дожидаясь лифта. Все вокруг было необычно. Роскошь помещения перемешивалась здесь с какой-то казарменной угловатостью и аскетизмом, которые только подчеркивались напыщенностью военных в странных для моего московского глаза куртках, рубашках и огромных, надвинутых на глаза фуражках. Они энергично жестикулировали, солидно разгуливали по коридору. Некоторые из них стояли вместе со мной, дожидаясь лифта. Но вот просторный лифт открыл двери. Я посмотрел на панель с кнопками, чтобы выбрать нужный мне этаж, и с удивлением обнаружил, что кнопка с названием «Вестибюль» помещается не в самом низу. Оказалось, число этажей под нами было почти равно числу этажей над землей. Но не только Это поразило меня. Рядом с панелью управления лифтом висел небольшой самодельный плакатик-предупреждение: «Коллеги — офицеры и солдаты! Командование убедительно просит вас не нажимать одновременно кнопки одинакового номера этажей, расположенных выше и ниже уровня вестибюля. Это опасно для лифта!» Пока я читал объявление, пытаясь вникнуть в его смысл, находящиеся рядом молодые офицеры были неприступно-официальны, неулыбчивы, что непривычно для этой страны. Но, зная американцев, я мог представить себе, как они, входя поодиночке в лифт и убедившись, что рядом никого нет, отсчитывают для синхронности про себя: «Раз, два, три…» — и нажимают одновременно на обе кнопки изо всей силы. И смущенное устройство автоматики лифта начинает метаться, лифт дрожать, не зная, куда ехать: вверх или вниз. И в конце концов вся система останавливается и ломается. Видение это было настолько ярко и так меня развеселило, что я с трудом сдержал приступ хохота. И вдруг все преобразилось — стоящие рядом офицеры тоже вдруг радостно заулыбались. По-видимому, они поняли сразу, что я здесь новичок, и напряженно ждали моей реакции на шуточное объявление. В улыбках их сквозило самодовольство человека, считающего себя автором этой шутки. И все эти люди вдруг перестали быть опасными и незнакомыми. И весь форт стал внезапно для меня таким домашним, своим.

В течение получаса все нужные документы были оформлены. Я получил долгожданный чек и покинул стены одного из «военных оплотов» Америки.

Следующей моей целью был город Бостон. Приехал я туда уже вечером. Огромный город был незнаком мне. Я только знал, что если по скоростному шоссе, пересекающему город на высоких подставках, доехать до съезда номер такой-то и спуститься вниз, в город, то попадешь в район большого парка, расположенного в самом центре города и состоящего из редких раскидистых старинных вязов. Как всегда, в таких парках трава между дорожками коротко подстрижена, и люди свободно гуляют, лежат на ней, на принесенных подстилочках или просто на газетах: лежать на траве на тонкой газете так принято почему-то в Америке. С радостными криками бегают по траве дети, не спеша, звонко цокая копытами о мелкие камушки, проезжают на огромных упитанных лошадях не менее упитанные полицейские в крагах и в мотоциклетных касках. На скамейках вдоль дорожек сидят, отдыхают пожилые люди, среди которых выделяются грязной одеждой и большими пластиковыми мешками с пожитками люди, у которых нет жилья. Они будут спать на этих скамейках и ночью. Ведь июльские ночи такие теплые.

Завтра, четвертого июля, большой праздник — День независимости. Это нерабочий день. Поэтому и я не поехал домой сразу, решил посмотреть, как отмечается этот праздник в таком большом городе, где, кстати, и зародилась независимость этой страны.

Проблема приближающейся ночи в этом городе интересовала не только бездомных на лавочках. Она интересовала и меня. Дело в том, что все гостиницы города в ночь на четвертое июля были переполнены, места заказывались за много дней вперед. Ну а ночевать в роще или на полянке невозможно по той простой причине, что их просто нет рядом с таким большим городом, как Бостон.