Пикассо - [106]

Жаклин Рок

Утверждают, что ни одна женщина не может жить с гением, если ее любовь не перевешивает вечно причиняемую ей боль. Нет никаких оснований сомневаться в преданности Жаклин Пикассо. Она знала, что недостаточно лишь прислуживать ему и находиться у его ног, не сводя глаз с обожаемого человека. С годами ей приходилось во все большей степени брать на себя ответственность за принимаемые им решения. Отказ неделями видеть старых друзей и одновременно теплый прием, оказываемый им после такого перерыва, объяснялся неожиданными сменами настроения художника и его взгляда на окружающее. Жаклин удавалось смягчать отношения Пикассо с друзьями. Многие годы она терпеливо следила за его питанием, поддерживала порядок в доме, проявляла о нем заботу и внимание к малейшим деталям быта, таким, как напоминание о передаче по радио соревнований по борьбе, за которыми он следил с таким вниманием, поражаясь причудливым позам борцов на ковре. Ее преданность художнику обрекала ее на затворничество. И лишь присутствие ее дочери Кэти да визиты друзей помогали ей поддерживать контакт с лежащим за стенами дома миром. Она стала не только полноправной хозяйкой Нотр-Дам-де-Ви, но и оказывала решающее влияние на жизнь самого Пикассо, оставаясь в то же время источником его вдохновения.

Посещавшие дом друзья привлекали художника по разным причинам. Среди них были его давнишние друзья и те, с кем он работал над совместными проектами: братья Кромелинк, Карл Несьяр, поэт Альберти, издатели, архитекторы, фотографы. Фотограф Люсьен Клерг, желая заручиться сотрудничеством с Пикассо в создании фильма, приехал как-то летним вечером с четырьмя цыганами-гитаристами из Камарга. Всю ночь в доме художника раздавалась музыка фламенко. Жаклин и Пикассо разносили закуски и напитки. Рано утром из гостиной можно было услышать странный звук — Пикассо лезвием перочинного ножа выцарапывал автографы на гитарах возбужденных приемом гостей.

Теперь Жаклин редко удавалось убедить мужа совершить поездку куда-либо. Отдельные посещения близлежащего ресторана или визиты к дантисту в Канны — вот, пожалуй, единственные поездки, которые он совершал в это время. Дома и внутри самого себя он имел все, что ему было нужно. Отныне мир приходил к нему в той степени, в которой он этого желал.

В последние годы жизни художника правительство Испании пришло к выводу, что оно может извлечь большую выгоду, если ему удастся убедить художника вернуться на родину. Было предпринято несколько попыток побудить его к этому, например, включением некоторых работ художника в экспозицию Испании на Всемирной выставке в США в 1964 году. Осенью 1969 года в прессе появилось сообщение о том, что испанскому правительству удалось наконец убедить художника передать «Гернику» только что созданному в Мадриде Музею современного искусства, хотя это означало согласие правительства генерала Франко принять полотно, которое столь драматично увековечивало его вину. Однако на самом деле Пикассо и не думал о такой сделке, упорно утверждая, что «Герника» отправится в Испанию лишь после восстановления в Испании республики. Объявленный весной 1970 года крупный подарок художника музею Барселоны поразил многих, хотя было очевидно, что он был сделан столице Каталонии, а не Мадриду.

Безусловно, в последние годы в работах Пикассо ощущается внутренняя свобода, филигранное мастерство, способность поражать изобретательностью, но и разочаровывать критиков, искавших в его работах политический смысл или силу «Герники».

Последний революционер в искусстве

Пикассо всегда проявлял непоколебимую веру в свое искусство и способность придавать ему такие формы, которые позволяли передавать на полотне свои мысли и чувства в самой экспрессивной форме. Поэтому вряд ли можно говорить о работах этого периода как о «второсортном» воспроизведении самого себя. В своих произведениях он продолжал удивлять новаторскими находками, как, например, в «Трех танцорах», фрагменты из которых были разбросаны в сотнях полотен и рисунков. Он просто был менее склонен воплощать все, что желал сказать, в одной работе-шедевре.

Будучи несгибаемым революционером в живописи, начавшим свой путь с разрушения существовавших в ней канонов, он стал со временем ведущим представителем этого вида искусства, которое многие считали отмирающим. Он вдохнул в него другую жизнь, расширил его рамки, придав ему новое ощущение времени. Октавио Рас писал о художнике: «Творчество Пикассо предвосхищает появление нового времени и в то же время утверждает его. Он не является представителем какого-либо одного направления в живописи XX века. Его произведения воплощают движение, которое позволяет ему находиться одновременно в прошлом и настоящем, принадлежать ко всем временам, не будучи оторванным ни от одного из них. Он создавал полотна не потому, что этого настоятельно требовало время, а прежде всего потому, что он не мог не создавать их. Он — само движение, превратившееся в живопись». Эти слова свидетельствуют об особой способности Пикассо передать движение, которое застыло в живописи и скульптуре еще с момента, когда бегущие олени были буквально заморожены создателями наскальной живописи на стенах в пещерах Ласко и дискоболы остановлены античными ваятелями в скульптурах в момент броска. Традиционные визуальные виды искусства передавали движение в безвременной, статичной форме. Но уже в период кубизма Пикассо передает движение посредством одновременного взгляда на предмет под различными углами зрения, что предполагало иллюзию движения мысли самого зрителя. Эта современная концепция получила дальнейшее развитие в «Трех танцорах». Произвольная перестановка отдельных частей человеческого тела заставляет зрителя по-новому проявить силу своего воображения.