Пик Сталина - [7]
«Покинув ее, едут с горы в гору, — сообщают записи о путешествии Марко Поло, — все в северо-восточном направлении и достигают места, где можно думать, что горные вершины делают окрестность высочайшей в мире страной. Между двух гор находится большое озеро, из которого течет по равнине большая речка. Двенадцатидневный путь ведет по возвышенности, называемой Памер (Памир. — Е. Б.), на продолжении его не встретишь никакого жилья, и поэтому заранее должно запастись вам всем нужным. Горы так высоки, что не видно ни одной птицы близ их вершины…»[13].
Жители долины верхнего течения Пянджа, р. Памир и их притоков весьма образно называли всю прилегающую высокогорную страну Бами-дуниаг (Бам-и-дуниа), что означает «кровля мира». Некоторые исследователи полагают, что из этого наименования произошло и современное название — Памир. По их мнению, из слияния иранского слова «бами» (кровля, крыша) с распространенным в этом языке окончанием «ohr» образовалось Бамер (Памер — у Марко Поло). Известный исследователь Средней Азии Н. Л. Корженевский в своей книге «Поездка на Памиры, Вахан и Шугнан» (1906 г.) излагает другую версию происхождения названия Памира. Он сообщает, со слов жителей Вахана, что в Читрале (Северо-западная Индия) население употребляет железные кольца, по окружности которых изображена эмблема смерти и надпись «По-и-мор», что означает «подножие смерти»[14].
Сведения, сообщенные о Памире средневековыми путешественниками, ограничивались впечатлениями только о его южной и юго-западной окраине, вдоль которых проходил древний караванный путь в верховья Амударьи. Последующие столетия, вплоть до второй половины XIX в., не принесли науке новых достоверных сведений о Памире, хотя более отдаленные горные районы Центральной Азии к этому времени были уже в значительной степени исследованы, прежде всего в результате замечательных работ великого русского путешественника и исследователя Н. М. Пржевальского. Предпосылки для начала географического изучения Памира сложились только к концу XIX в. в результате изменений, происшедших в государственном устройстве Средней Азии после присоединения большей ее части к России.
«В результате завоевания царизмом Средней Азии её народы, в том числе и таджикский народ, непосредственно встретились с „двумя Россиями“ (по известному выражению Ленина): с Россией царской — Романовых и их челяди — и с Россией великого русского народа — Россией Белинского и Чернышевского. В этом двоякое значение завоевания.
С одной стороны, царизм в Средней Азии не только не уничтожил существовавших в ней феодальных отношений, но, превратив её в свою колонию, намеренно законсервировал её феодальную отсталость, принеся трудящимся массам таджиков, узбеков и других народов этой страны большие бедствия. Выражение „царская Россия — тюрьма народов“ относилось целиком и к народам Средней Азии. Они были подвергнуты двойному гнёту — царизма и местных эксплуататоров.
С другой же стороны, завоевание Средней Азии и присоединение её к огромной стране — России, независимо от желания царского правительства и русской буржуазии, имело объективно прогрессивно-историческое значение. Средняя Азия после присоединения к России получила возможность приобщиться к передовой культуре русского народа. Она была, вместе с тем, спасена от перспективы быть захваченной английским империализмом и превратиться в его колонию»[15].
С присоединением Средней Азии к России создались условия для изучения страны и ее богатств. Ученые России получили возможность начать исследования самых неизведанных районов Средней Азии, среди которых главное место занимал загадочный Памир, одна из величайших горных стран — Крыша мира.
К ЦЕНТРУ «БЕЛОГО ПЯТНА»
Впервые русские путешественники и исследователи проникли к Памиру с севера. К началу семидесятых годов прошлого столетия русским ученым еще почти ничего не было известно о южных окраинах Ферганской долины и местностях, лежащих за их пределами. По рассказам жителей Ферганы, было известно, что за горами лежит обширная Алайская долина, по которой идут пути: на восток — в Кашгар, и на запад — в Каратегин.
В 1871 г. попытку проникнуть в неизведанные области сделал А. П. Федченко. Знаменитый исследователь Средней Азии обследовал Алайский хребет и впервые описал его. Однако важнейшей своей задачей он считал проникновение на юг, к Памиру. Несмотря на довольна упорное нежелание местных властей, А. П. Федченко удалось добиться своего. Вместе со своими спутниками: женой О. А. Федченко, препаратором Я. С. Савельевым и конвоем он достиг перевала Тенгизбай (Исфайрам) в Алайском хребте. Перед путешественниками открылась замечательная панорама.
«Вид с перевала заставил нас остановиться: перед нами открылась панорама исполинских снеговых гор. Горы эти, впрочем, не все были видны с перевала. Ближайшие гряды отчасти закрывали их. Между тем мне хотелось видеть возможно более; перед нами была местность, едва известная по имени Алай, а что лежало за нею, было никому не известно. Хотелось увидеть очертания тех гор, которые тянулись за Алаем»[16].
А. П. Федченко спустился с перевала в Алайскую долину и сделал ряд чрезвычайно ценных для науки наблюдений и описаний. Впервые открытый им Заалайский хребет (это название дал Федченко) он совершенно правильно определил как северную границу Памира. Обстоятельства не позволили ученому, как он того хотел, проникнуть в пределы этой горной страны, однако сведения, собранные им, и его географические выводы были большим шагом вперед в деле развития географических представлений о Памире. А. П. Федченко окончательно опроверг существование фантастического меридионального хребта Болор, который был предположен известным немецким географом Гумбольдтом и, по его воззрениям, соединял хребты Тянь-шаня с Гималаями. К числу замечательных выводов, сделанных А. П. Федченко, относится указание на существование крупного оледенения в верховьях р. Мук-су. Ему же принадлежит первая, в общем близкая к действительности, карта Памира. Трагически погибшему в 1873 г. Федченко не удалось осуществить свою мечту и побывать на Памире, однако эту задачу вскоре решили другие отважные русские ученые.
