Пик Белецкого - [25]

В начале ноября обком партии предложил Белецкому подготовить к отправке последней баржей через Ладогу пятьдесят прецизионных станков, в том числе его СИП с фрезой. Этих станков ждали с нетерпением на Урале. Вместе со своим станком Белецкий уложил в ящик самое ценное из личного имущества: расчеты по точному фрезерованию, свою первую книжку «Лагерь в горах», бритву, томик Алексея Толстого. Он должен был отплыть этой же баржей.

Но 5 ноября поступило новое распоряжение: станки поплывут баржей, а Белецкий вылетит самолетом и подготовится к приемке оборудования на новом мосте. Прилетев на Урал, он узнал о том, что в баржу при переправе попала бомба и его СИП вместе с остальными станками пошел на дно Ладожского озера.

Ленинградцев, прибывших с Кировского завода в Челябинск, специальная бытовая комиссия распределила по квартирам. По одному, по два подселяли их к местным жителям. Белецкий поселился на раскладушке у железнодорожника. Жилья для прибывших рабочих не хватало. Превратили в общежитие заводской клуб. К зиме ударили морозы. Большинство кировцаз не имело теплой одежды. Организованные на танковом заводе комбинаты-мастерские начали срочно изготовлять ватные куртки, сапоги, валенки.

Кроме кировцев в Челябинск прибыли рабочие я инженеры Харьковского дизельного завода. Три завода — Ленинградский Кировский, Харьковский дизельный и Челябинский тракторный — образовали крупнейший в стране танкостроительный завод, названный в народе Танкоградом. И действительно, это был целый город, застроенный громадными корпусами цехов. Гигантское производство разворачивалось небывалыми темпами. Люди удивлялись размаху работ. За ночь перестраивались целые пролеты. Поражал своими размерами новый цех сборки и сдачи танков. Под его своды свободно входили железнодорожные составы с бронекорпусами и башнями. Краны легко подхватывали и подымали в воздух тяжелые танки. В таком положении их удобнее было красить девушкам-малярам.

Фронт задыхался без танков. Кировцы работали по десять — шестнадцать часов, а иногда и сутками не покидали цехов. Жили одной мыслью: обогнать Германию по производству танков. С фронта в Челябинск летели письма. Танкисты горячо благодарили кировцев за их машины:

«От ваших KB содрогается степь. Фашистские скоты приуныли, когда танки ринулись на их укрепления: это советские львы вышли против немецких тигров. Кировцам — ура!»

Родилась новая форма соревнования: работать за себя и за ушедшего на фронт товарища. В канун Первомая 1942 года на всю страну прозвучало обращение танкоградцев: начать Всесоюзное соревнование за перевыполнение планов по производству танков. Кировцы бросили клич: «Выпустим сверхплановую колонну «Ленинград» для героических защитников города на Неве!»

Советские танкостроители добились перевеса над гитлеровцами, и перевес этот сохранился в ходе войны.

План инструментального цеха увеличили вдвое. Евгения Белецкого выбрали парторгом этого цеха, и теперь он совсем не уходил с завода. Ночевал на коротеньком клеенчатом диване в комнате партбюро. Рядом на подоконнике стоял телефон, который не умолкал ни днем, ни ночью.

Несмотря на нечеловеческую усталость и постоянный дефицит времени, Белецкий умудрялся еще вести огромную переписку. Он поддерживал связь с братом Всеволодом, сестрой Татьяной, с друзьями, оставшимися в блокадном Ленинграде и воевавшими на фронтах. Евгений ничего не знал о судьбе матери и старшей сестры, оказавшихся на оккупированной фашистами территории.

Будучи организатором ленинградского альпинизма, он и в самое трудное время сумел связаться с друзьями-альпинистами, разбросанными по разным фронтам. Через Белецкого узнавали они о судьбе товарищей. Его писем ждали с нетерпением. И он отвечал каждому.

Слушая сводки Информбюро, Белецкий понимал, что очень скоро фронту потребуются квалифицированные альпинисты. Фашисты рвались к Кавказу, рассчитывая захватить нефтеносные районы, прорваться на Ближний Восток и далее в Бирму, где предполагалась встреча с войсками союзной Японии. «Когда русские запасы нефти истощатся, Россия будет поставлена на колени», — радостно предсказывал Риббентроп. План захвата Кавказа «Эдельвейс» предусматривал обход Главного Кавказского хребта с запада и востока и одновременный прорыв горно-пехотных частей через кавказские перевалы.

Переписываясь с друзьями, Белецкий выяснял, кто где находится в данный момент. Писал он и в Москву, в Управление лыжной, горной и физической подготовки Красной Армии генерал-майору Тарасову, предлагая срочно собирать лучшие альпинистские силы страны для подготовки горных войск, указывал адреса альпинистов, находившихся на фронтах и в тылу. Белецкий просил, требовал, чтобы и его призвали в армию для борьбы с врагом. Но Москва не отвечала.

Почта почти ежедневно доставляла самодельные треугольные конверты со штампом «проверено военной цензурой» по адресу: Челябинск, ул. Ленина, 20, кв. 69, Белецкому. Писались эти письма карандашом, наскоро, в перерывах между атаками и артобстрелами. С фронта долетали на Урал голоса друзей, брата.

«Женя, здравствуй! Вчера я попал на «собрание» альпинистов. Председательствовал Карп (К. Великанов. — Л. 3.), присутствовали Буданов, Лев (Л. Рубинштейн. — Л. 3.), Федя Лемстрем и я. Обсуждали, твой вопрос. Мнения таковы: приехать тебе к нам будет трудно. Общий от нас тебе совет: работай как можно больше. Работая в тылу, ты, очевидно, чувствуешь себя не у дел, а напрасно.