Пифия-2. В грязи и крови - [3]

– Есть взыскание, – механически произнес солдат. Судя по голосу, предстоящее наказание не волновало парня. – Скоро назад, товарищ комиссар?

– Проведем разведку – и назад!

– А может, прямо сейчас? – подал голос молчавший до этого второй боец. – Разведали уже. Вона куда забрались. Чего тут еще проводить?

– Вы что, трусы, вы на что меня подбиваете?! – возмутился командир. – У нас приказ: обследовать железнодорожную ветку на всем ее протяжении, пока рельсы не закончатся! Вперед, я сказал! Дистанция два шага!

В этот момент натянулась закрепленная у него на поясе веревка, и, чтобы успокоить машиниста, комиссар машинально дернул ее два раза. Заставить разведчиков подчиниться оказалось не так просто. И только когда комиссар вытащил из кобуры свой «макаров» и пригрозил солдатам расправой, они нехотя двинулись вперед.

С каждым шагом склон становился все круче. Время от времени разведчикам, чтобы не оступиться и не скатиться под откос, приходилось хвататься руками за облепленные сажей, скользкие, непривычно теплые рельсы. Железнодорожные шпалы в качестве опоры не годились. Это стало понятно после того, как комиссар наступил на одну из них, а та под его весом рассыпалась в труху, словно была слеплена из песка и глины, а не отлита из бетона.

С обеих сторон железнодорожного полотна, словно призраки, то и дело проступали из мглы угловатые силуэты искореженных металлических обломков и каких-то совершенно невероятных перекрученных конструкций, но невозможно было определить, реальны ли эти картины или это всего лишь иллюзия, созданная перемещением клубов дыма.

Внезапно на пути разведгруппы вырос огромный «гриб» высотой в человеческий рост, оказавшийся вонзившейся в землю осью тепловоза или железнодорожного вагона с единственным уцелевшим колесом. Кто-то привязал к этой конструкции толстый металлический провод, конец которого терялся во мраке, но когда комиссар задел провод ногой, тот распался на части, словно сгнившая веревка. Поверхности колеса и самой оси были покрыты забитыми сажей глубокими бороздами. Они напоминали следы зубов, словно этот штырь с насаженным на него железным блином что-то (или кто-то) долго и упорно грызло.

Следующее открытие разведчики сделали, отойдя всего на несколько шагов от торчащего из земли обломка колесной пары, и оно тоже не подняло им настроения. Они все-таки добрались до конца железнодорожной ветки, но стальная магистраль в этом месте не заканчивалась тупиком или непроходимым завалом. Она обрывалась, причем не в переносном, а в прямом, буквальном смысле: неровные концы рельсов, выглядевшие точь-в-точь как обугленные кости, висели над провалом, на дне которого бурлили, принимая причудливые формы, клубы густого черного дыма.

Бойцы поспешно отступили от пропасти, но комиссар, как и положено ответственному командиру, продолжал вглядываться в кипящую черноту и вскоре заметил, что поднимающийся дым подсвечивается снизу загадочными всполохами. При каждой вспышке разлетающиеся искры чертили во тьме огненные знаки, складывающиеся в буквы и даже в слова, но комиссару никак не удавалось разобрать их.

– Идемте, товарищ комиссар. Все, конец пути. Пора возвращаться.

Почувствовав чью-то ладонь на своем плече, тот резко обернулся.

– Отставить! Закрепить трос! Приготовиться к спуску!

Разведчики изумленно уставились на своего командира: предложить спуститься в провал, который неизвестно где заканчивается и заканчивается ли вообще, мог только безумец. Но комиссар воспринимал происходящее явно иначе и увидел в замешательстве подчиненных открытое неповиновение.

– Выполнять! – закричал он, размахивая пистолетом, и швырнул бухту запасного шнура под ноги одного из своих бойцов. – Привяжи конец к основанию колесной оси!

– Н-нет. – Солдат замотал головой и попятился. Это был тот боец, который потерял свой фонарь, но сейчас комиссар уже не стал бы утверждать, что это произошло случайно: скорее всего, трус и паникер выбросил фонарь намеренно. – Я туда не полезу.

Командир направил на бойца пистолет и нажал на спуск. Никто из сослуживцев не считал комиссара хорошим стрелком, но на этот раз выпущенная им пуля разбила окуляр противогаза и поразила пятящегося разведчика точно в глаз. Напарник застреленного солдата поспешно вскинул автомат, а комиссар с неожиданным для себя проворством развернулся. Они выстрелили практически одновременно. И оба попали.

Две заостренные автоматные пули, словно хищные насекомые, ужалили комиссара в грудь и вгрызлись в его тело, а спустя мгновение тупоносая пуля ПМ проделала то же самое с телом автоматчика.

* * *

Чем пристальнее старый машинист всматривался в темную пелену, тем больше укреплялся в мысли, что это не просто туман. Все в этом черном облаке было странным. И звуки, доносящиеся оттуда, тоже были странными. И пугающими! Всякий раз, когда туманная мгла «вспухала», раздаваясь вширь, и волной накатывала на дрезину, шуршание песка, шипящее дыхание ветра и какие-то непонятные шорохи складывались в воображении старика то в чью-то тяжеловесную поступь, от которой мелко дрожала земля, то в хруст перемалываемых костей, то в сытое урчание и чей-то довольный смех.