Пифей. Бортовой дневник античного мореплавателя - [11]
- Посчитай, сколько деревьев надо срубить. Полюбуйся килем, который изготовлен из двух прямых стволов гигантских дубов. По бокам его прикреплены четыре ствола потоньше, но они тоже прямы, как стрела. Сосчитай, сколько слитков свинца мы купили у иберов. Прикинь, во сколько тартемориев обошлась нам эта медь.
Наконец он указал мне на группу рабочих, набиравших корпус из досок, пригоняя их друг к другу и выдалбливая в них длинные пазы для плоских шпонок из альпийского самшита.
- Полюбуйся, - повторял он, - и оцени прочность и тонкость этой работы. Даже сундук с приданым невесты не столь ровен и гладок.
На соседних стапелях стояла почти готовая триера - ее вот-вот должны были спустить на воду.
Но нет! Мне не нужен столь большой и длинный корабль для путешествия в полночные страны. Слишком много весельных отверстий - скалмов, слишком много выступающих частей нависает над водой... и к тому же двести гребцов! [14] Это хорошо, чтобы плавать у берегов Тавроента или везти Парменона в Эмпорий с официальным визитом. Люди каждый вечер сходят на берег, отдыхают и едят. Двести гребцов! Сколько же пищи надо для столь долгого путешествия, которое задумал я? Как всех разместить, чтобы они могли отдыхать? Нельзя допустить, чтобы люди сошли с ума в море из-за того, что им придется буквально сидеть друг на друге. К тому же на этих триерах не продохнуть от зловония!
Мне нужна пентеконтера, но такая, чтобы она выстояла перед Океаном. Мой друг Венитаф, кельт родом, сообщил по секрету несколько хитростей, которые применяют гиперборейцы. Их суда ходят по Океану, они открыты и сидят низко над водой! Я видел рисунки Венитафа, очертаниями они напоминают вытянутые веретена. Борта обшиты досками, находящими одна на другую, как черепица на крыше. Мне надо получить корабль, который был бы близок по очертаниям к тем удивительным формам, но отличался при этом прочностью наших монер и позволял разместить людей так же свободно, как на пентеконтере. Венитаф поможет мне.
Восьмой день второй декады Гекатомбеона.
Всю ночь размышлял о своем будущем судне и сделал наброски. Я покажу их Венитафу перед тем, как обратиться с ходатайством к архонтам.
Когда меня одолевала усталость, я, смеживая веки, видел свой корабль бегущим по волнам безбрежного Океана к стране, где солнце никогда не садится.
Я решил отказаться от бортовой обшивки из находящих одна на другую досок, предпочтя ей традиционную конструкцию Массалии и Греции - гладкие борта из хорошо пригнанных досок, скрепленных плоскими шпонками. Я обошью корабль свинцовыми пластинами, а между ними и досками уложу ткань из льна или египетского лубяного волокна, пропитанного сосновой смолой.
Для киля следует выбрать лучший дуб из наших лесов - самый прямой и самый крепкий. Если бы я осмелился, то попросил бы разрешения использовать священные деревья из рощи Артемиды! [15] Это, конечно, святотатство, и в мой адрес полетело бы множество упреков, но священные дубы - именно то, что надо! Один из самых старых рабочих Арсенала как-то сказал мне: "Когда ты изготовил прямой и прочный киль и правильно установил кильсоны, твой корабль начинает расти сам собой", - и добавил: "Но сперва надо соединить шпангоуты, как ребра на позвоночнике". Этой ночью я нарисовал прямой прочный киль с двумя кильсонами.
На киле будет закреплено сорок восемь шпангоутов, соединенных между собой сорока восемью бимсами. Корабль будет иметь сто десять футов в длину и двадцать пять в ширину. Судно для Океана должно быть шире, чем для Внутреннего моря. Таковы правила гиперборейцев.
Чтобы разместить пятьдесят гребцов, я установлю под палубой по двадцать четыре скамьи на каждом борту, а два человека будут управлять двумя рулевыми веслами. Венитаф помог мне разрешить проблему, связанную с океанскими волнами: весла будут проходить через скалмы, закрытые кожаными манжетами с прорезями для лопасти, чтобы убирать весла, когда корабль идет под парусом. А прорези я закрою скользящими щитками. В центре судна мачта. А на носу - долон. У основания мачты на керамической плите разместится котел для приготовления пищи. Гребцы будут сидеть на скамьях без спинок внутри судна, а значит, не придется строить аутриггер, небезопасный в Океане.
На носу устрою укрытие для отдыха гребцов, а на корме - помещение для себя, кормчих и келевстов. Для всех будут изготовлены складные кровати по рисункам Венитафа и плоские подушки.
Последний день Гекатомбеона. Последняя декада, как, впрочем, и весь месяц, прошла в хлопотах. Я снова и снова встречался то с Парменоном, то с Фелином, то с Диафером, то с Политехном. Наконец мне разрешили изложить проект перед чрезвычайным Советом архонтов и тимухов. Это - знак благосклонности, и им следовало бы гордиться, но от испытанных мною бесконечных унижений в душе моей все как бы окаменело. Завтра, в первый день Метагитниона, я предстану перед руководителями Республики Массалии и буду защищать не только свое дело, но также честь и дело моего города.
Ночь. Сон нейдет. Звезда Артемиды бросает яркий свет на мой папирус. Думаю о тех словах, что произнесу через несколько часов. Удастся ли мне убедить чересчур осторожных старцев и богачей, из-за своей сладкой жизни совсем лишившихся мужества? Прошу у Артемиды вдохновения и заступничества перед ее светоносным братом, чтобы он позволил мне лицезреть его во всей славе на вершине Мира, где повержена Ночь и где запряженные в его колесницу Белые Скакуны смиренно застывают на месте в сверкании Дня.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.