Piccola Сицилия - [70]
Он попытался мыслить трезво. Город же наводнен врагами; с другой стороны – там полный хаос. И, в отличие от только что прибывших англичан и американцев, он знает город. Шанс небольшой, но другого у него нет. Мориц дождался, когда совсем стемнеет, потом стянул с себя форменный китель и выбрался из укрытия. Держась подальше от дороги, он брел через пустыри и поля, пересекал сады, крался вдоль стен, выглядывая на перекрестках, нет ли патрульных, слышал джаз и одиночные выстрелы. Призрачная атмосфера. Жители явно сидели по домам. Но ночь была теплой, и сквозь вонь дыма и пороха пробивался запах цветущего жасмина. К полуночи он добрался до Медины. В старых переулках среди заколоченных лавок стояла мертвая тишина. Только уличные кошки прошмыгивали мимо. Нога болела.
– Allemand? Немец?
Внезапно из тени выступил мужчина и двинулся за ним. Хриплый голос, лицо в шрамах. Мориц знал этот тип грязного отребья. Их часто использовали в качестве шпиков.
– Cache cache? C’est dangereux, mon ami! Allemand?[45]
Мориц понял, что выбор у него небольшой: либо быть ограбленным, либо сделать этого типа другом. Он достал обрывок карты и прочитал адрес. Мужчина задумался. Потом молча кивнул и пошел вперед. Быстрым шагом, сквозь путаницу переулков, так что Мориц быстро перестал ориентироваться. Может, он делал это намеренно? Внезапно человек остановился и прошептал с угрозой:
– Бакшиш!
Мориц отдал ему свои последние деньги.
– C’est tout?[46]
Мориц развел руками. Больше у него не было. Мужчина указал на его обручальное кольцо. Мориц решительно помотал головой: нет. Мужчина отвернулся и двинулся прочь.
– Attendez![47] – крикнул Мориц.
Мужчина остановился. Мориц стянул кольцо с пальца. Он ненавидел этого типа и еще больше ненавидел себя за то, что отдает ему кольцо. Он старался не думать о Фанни. Купит новое, как только выберется отсюда, и ничего ей об этом не расскажет. Тип сунул кольцо в карман и кивнул на входную дверь:
– Латиф Абдеррахман.
И исчез во тьме так же быстро, как появился.
Мориц оглядел себя в темноте. Грязная рубашка с оторванным рукавом. Окровавленные форменные брюки. Он бы и сам себе не поверил. Вздохнул, набрался мужества и постучал. Чуть слышно, чтобы не разбудить соседей. Прошла вечность, прежде чем раздались шаги. И женский голос за дверью:
– Шкоун?
Он кашлянул. Дверь приоткрылась. Арабка с керосиновой лампой в руке с недоверием смотрела на него.
– Bonsoir, – произнес Мориц на ломаном французском. – Excusez-moi.
И сказал, что он друг месье Сарфати. Виктора Сарфати. Женщина закрыла дверь. Тихонько, без враждебности. Потом что-то крикнула внутрь дома. Мориц ждал. Наконец дверь снова открылась. Мориц увидел худощавого мужчину лет пятидесяти с лишним. Тот, держа в одной руке керосиновую лампу, другой надел круглые очки и оглядел посетителя. То был любопытный, открытый взгляд, такой в эти дни редко встретишь. Человек, добрый к людям, невзирая ни на что. На нем был измятый светлый костюм и дырявые носки. Мориц достал из кармана обрывок карты и протянул.
È un amico.
Худощавый человек перечитал записку несколько раз и снова окинул взглядом рваную одежду Морица. Потом осторожно спросил:
– Vous êtes allemand?[48]
Врать не было смысла.
– Oui.
Как-то вдруг слово «немец» перестало означать власть, а обратилось в позорное пятно. Впервые в жизни Мориц произносил его не уверенно, а еле слышно. Это было непривычно. Мужчина в дверях раздумывал.
– Виктор ваш сын? – спросил Мориц.
Альберт кивнул. Мориц попытался объяснить, что тогда произошло. На хуторе и позднее в подвале «Мажестика». Сперва на ломаном французском, а потом, когда понял, что можно говорить по-итальянски, уже на языке, которым владел лучше.
Альберт слушал внимательно и взволнованно. Потом осторожно раскрыл дверь, не широко, ровно настолько, чтобы Мориц смог протиснуться внутрь. Он поставил лампу на пол и предложил Морицу сесть на кушетку. Первая комната в старых арабских домах, сразу за дверью, всегда была комнатой для посетителей. Только за ней следовал холл, через который впускали внутрь более близких друзей и родственников.
– Мими? Иди сюда, у нас гость! – позвал Альберт и сел напротив Морица.
В комнату вошла его жена. Непокрытые волосы и европейское платье. Мориц встал.
– Это синьор…
– Райнке. Мориц Райнке.
Осознав, что он немец, она отдернула руку.
– Сядь, Мими. У него новости от Виктора.
Лицо Мими напряглось. Приготовилась к дурной вести.
– Он говорит, что Виктор жив. Он его видел.
– Да, – тихо сказал Мориц. – Он был арестован, но смог бежать.
Альберт и Мими смотрели на него молча. Керосиновая лампа шипела и беспокойно мигала. Они сидели друг против друга словно в пещере, и то, что определяло их жизнь в последние шесть месяцев, – иерархия – исчезло. Пока вчерашние господа превращались за стенами дома в гонимых, эти трое еще не знали, как обходиться с новыми ролями. Они преодолевали это с натянутой вежливостью. Мориц же чувствовал еще нечто неожиданное. От этой чужой супружеской пары исходило то, что было так привычно на родине, но на фронте кануло в забвение, – приличие.
– И где Виктор теперь? – помедлив, спросила Мими. К недоверию в ее голосе примешивалась надежда.
Мюнхен, 2014-й. Талантливый немецкий модельер Юлия наконец-то добилась большого успеха. После многих лет напряженной работы она победила на Неделе моды в Милане. Но цена с таким трудом завоеванного успеха слишком высока – никакой личной жизни, всегда только работа, ни единой возможности притормозить и оглядеться. Именно в этот момент в ее жизни появляется незнакомый старик-немец, представившийся ее дедом по отцу. Но отец Юлии – итальянец… Милан, 1954-й. Молодой немецкий инженер Винсент приезжает на автомобильный завод, чтобы испытать новую итальянскую модель.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами — книга, жанр которой поистине не поддается определению. Своеобразная «готическая стилистика» Эдгара По и Эрнста Теодора Амадея Гоффмана, положенная на сюжет, достойный, пожалуй, Стивена Кинга…Перед вами — то ли безукоризненно интеллектуальный детектив, то ли просто блестящая литературная головоломка, под интеллектуальный детектив стилизованная.Перед вами «Закрытая книга» — новый роман Гилберта Адэра…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Валерий МУХАРЬЯМОВ — родился в 1948 году в Москве. Окончил филологический факультет МОПИ. Работает вторым режиссером на киностудии. Живет в Москве. Автор пьесы “Последняя любовь”, поставленной в Монреале. Проза публикуется впервые.
ОСВАЛЬДО СОРИАНО — OSVALDO SORIANO (род. в 1943 г.)Аргентинский писатель, сценарист, журналист. Автор романов «Печальный, одинокий и конченый» («Triste, solitario у final», 1973), «На зимних квартирах» («Cuarteles de inviemo», 1982) опубликованного в «ИЛ» (1985, № 6), и других произведений Роман «Ни горя, ни забвенья…» («No habra mas penas ni olvido») печатается по изданию Editorial Bruguera Argentina SAFIC, Buenos Aires, 1983.