Петру Гроза - [104]

Сталин сел, снова наступила пауза. Молотов, сидевший напротив Грозы, спросил:

— А вы, господин Гроза, когда думаете приступить к созданию коллективных хозяйств? Как вы к этому относитесь?

Гроза ответил неожиданно резко для этой обстановки:

— Господин Молотов, мы только завершили распределение помещичьих земель между крестьянами… Надо дать крестьянину убедиться, что мелким хозяйством из нужды не выйти, как говорил Ленин, а затем приступить к коллективизации.

Молотов не продолжил эту тему разговора, Сталин же, к удивлению присутствовавших, тоже ничего не сказал. Он встал, снова зашагал вдоль стола и спросил:

— А король ваш все еще бастует?

— Да, генералиссимус.

— Видите, и короли могут быть оригинальны. Пожалуй, это редкое явление среди монархов.

— Наши рабочие присылают к нам своих представителей и заявляют, что хотя и трудно очень, но они забастовок устраивать не собираются, чтоб не создавать еще больших трудностей правительству, зато король бастует, — сказал Гроза.

Сталин засмеялся. Молотов спросил:

— И что же вы намерены с ним делать, с королем?

Сталин не дождался ответа Грозы:

— Я думаю, что румынские друзья найдут, как поступить со своим королем. Их король — сами решат. Тем более что при такой забастовке штрейкбрехеров не найдется.

Снова заговорили о политическом положении, об экономических трудностях. Потом Сталин пригласил всех посмотреть кинофильм.

Поздно вечером, когда закончилась эта встреча, Сталин подошел к Грозе и тихо спросил:

— Вы еще побудете в Москве, доктор Гроза?

— Да, генералиссимус.

— Нам надо было бы продолжить беседу с вами. В удобное время.

— С удовольствием. Когда вы сочтете удобным.

…В центральной ложе Большого театра Петру Гроза вместе с делегацией слушал «Евгения Онегина». Партию Ленского пел Иван Семенович Козловский, и Гроза наслаждался прекрасным голосом замечательного певца, которого совсем недавно принимал в Бухаресте.

Еще не кончилось последнее действие, как сопровождавший делегацию сотрудник Наркоминдела сказал, что господина премьер-министра ожидает товарищ Сталин в Кремле.

На этот раз Сталин принял Петру Грозу в своей кремлевской квартире. Грозу удивила простота обстановки, сводчатые белые потолки, ничего от роскоши, среди которой он привык видеть людей своего круга. Подали крепкий кофе, в хрустальные рюмки налили коньяк, и они остались одни.

— Мне хотелось бы продолжить с вами, господин Гроза, вчерашний разговор о коллективизации…

Слова эти зазвучали по-немецки[59]. Наступила короткая пауза. Потом Сталин продолжил:

— Мне показалось, что осталось что-то недосказанное.

— Я объяснил объективное положение дел.

Сталин как будто не слышал его и продолжал:

— Вы совершенно правильно понимаете — надо дать крестьянину возможность убедиться, насколько трудно обрабатывать землю в одиночку. И тогда он поймет. С коллективизацией, с организацией совхозов торопиться не следует. У вас какая оснащенность сельского хозяйства техникой?

— Один трактор на две с половиной тысячи гектаров пахоты. Причем какие это тракторы… Основная тягловая сила в деревне — лошадь, их тоже мало, пашут на коровах…

— Ильич говорил о ста тысячах тракторов, чтоб крестьянин голосовал за коммунию… Вам нужно будет построить большой тракторный завод.

— Мы уже говорили об этом… У нас в Брашове был завод для строительства «мессершмиттов».

— Вот там бы и построить тракторный. Гитлер и Антонеску заставляли народ строить «мессершмитты». Мы вам поможем строить тракторы. Специалистами поможем, документацией. У нас два крупнейших тракторных завода разрушены полностью — Харьковский и Сталинградский… Но многие специалисты уцелели. В тылу. И демобилизованные сейчас возвращаются. Так что будем строить тракторы.

Сталин отпил кофе, встал, прошелся по комнате. Спросил:

— А Брашов недалеко ведь от Девы — от вашего родного города?

— Не очень далеко, — ответил Гроза, польщенный тем, что Сталин и о Деве знает.

— А как объясняется у вас название этого города?

— Дева была дочерью одного из богов древних даков.

— Да?! — удивился Сталин. — Ив русском языке есть такое слово. Интересно, какова история этих слов…

— Чего только не узнаешь, углубляясь в историю, генералиссимус.

Сталин молча прохаживался по просторной комнате. Толстые стены, двойные окна и сводчатый потолок охраняли ее от всех уличных звуков, и Гроза слышал ровное дыхание медленно шагавшего человека.

Бушевали на планете политические страсти, подсчитывались потери в только что отгремевшей войне, определялись понесенные убытки и суммы репарационных платежей. Шла подготовка к Нюрнбергскому процессу. Высший народный трибунал Румынии готовил «Процесс великого национального предательства». Гитлеровские палачи и их союзник Антонеску ждали в тюремных камерах часа возмездия. А в тайных канцеляриях иных военных ведомств уже подсчитывали, сколько нужно подготовить ядерных зарядов для уничтожения Советского Союза. В тихой кремлевской квартире Сталина шел разговор в ту ночь и об этом.

Когда Петру Гроза вышел от Сталина, на улице было уже светло.

Раздался звон. Гроза остановился — куранты Кремля пробили без четверти шесть. Он вспомнил слова Сталина о том, что кремлевские куранты «всю войну отсчитывали каждую четверть часа наши поражения и наши победы. Они не останавливались даже на короткое время, для профилактики. По этим курантам народ знал, что сердце страны бьется ритмично, без перебоев».