Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны - [58]
«Отличились» на поприще жилищной политики и уже упоминавшиеся функционеры коллегии Компрода Петроградского района во главе с Грачевым. В октябре 1918 г., заручившись согласием районной жилищной комиссии, они заняли под помещение коллегии 10 квартир в доме № 26–28 по Каменноостровскому проспекту, выселили жильцов и приняли в свое распоряжение весь инвентарь и обстановку. Как отмечалось в рапорте контролера РКИ, реквизиция была произведена не только без надлежащего разрешения, но и вопреки явным протестам центральных властей. «Реквизированное имущество представляло из себя… богатую и роскошную обстановку, что для надобностей делового казенного учреждения не подходило, а… многое из него… являлось совершенно излишним (пианино, картины, люстры, ковры и т. п.)», при этом опись имущества составлялась умышленно неполно[484]. Случалось, что должностные лица пользовались своими правами, для того чтобы свести с кем-то личные счеты. Известен, к примеру, случай с больницей для душевнобольных, находившейся в одном старинном здании на Охте. Председатель местного Совета, который одновременно был военным комиссаром района, решил реквизировать именно это здание для устройства в нем казармы для мобилизованных красноармейцев и отдал распоряжение очистить его в течение четырех дней. Хотя, как затем выяснилось при расследовании, в той местности располагалось немало других зданий, подходящих для этой цели. Как оказалось, председатель Совета находился в лично враждебных отношениях с управляющим больницы[485]. Лишь в последний момент, когда уже были посланы милиционеры, чтобы очистить больницу, этот бесчеловечный приказ отменили.
Не обошлось без злоупотреблений и при проведении широко разрекламированной кампании по организации домов отдыха для трудящихся на Каменном острове. Решение о создании там домов коллективного отдыха принято Исполкомом Петроградского Совета 5 мая 1920 г. Для этого отводилось 32 бывших особняка и дачи. В основном эти здания пустовали, однако часть из них использовалась под школы-интернаты и общежития для детей с умственными отклонениями, некоторые другие занимали старые ученые, учителя. Ничего не было сделано для того, чтобы обеспечить выселяемых жильем в другом месте, и люди оказались просто выброшенными на улицу[486]. 20 мая 1920 г. с большой помпой состоялось официальное открытие домов отдыха. За лето 1920 г. около 4000 рабочих провели в них свой отпуск[487]. Однако через несколько лет дома отдыха перестали быть доступными для простых рабочих, превратившись в санатории для партийной, советской и профсоюзной элиты.
Часть реквизированных домов, начиная с 1919 г., передавалась культурным организациям и учреждениям. В частности, 19 декабря 1919 г. в доме № 15 по Невскому проспекту, бывшем доме семьи Елисеевых, по инициативе А.М. Горького открыли Дом Искусств. Дом вскоре стал литературным центром города, в нем проживали многие известные писатели, поэты, деятели искусства, среди них О.Э. Мандельштам, Н.С. Гумилев, В.Ф. Ходасевич, Н.С. Тихонов, О.Д. Форш, М.С. Шагинян, здесь часто бывали А.А. Блок, Е.И. Замятин, Ю.П. Анненков, М.В. Добужинский, К.С. Петров-Водкин, здесь же была образована литературная группа «Серапионовы братья»[488]. Бывший дворец Великого князя Владимира Александровича на Дворцовой набережной (дом № 26) передали Дому Ученых. Некоторые дворцы – Шереметевский и Шуваловский на Фонтанке, Юсуповский на Мойке – превратились в музеи дворянского быта, благодаря чему их богатейшие интерьеры были в значительной степени сохранены и спасены от порчи и разорения.
Переселенческая кампания в основном завершилась к началу 1920-х гг. Не существует сколько-нибудь достоверных данных об общем количестве домов города, переданных под заселение рабочим или различным учреждениям. Так или иначе, речь должна идти о значительной цифре. К концу зимы 1918/19 г. только домов с центральным отоплением было заселено по городу 136 (в них насчитывалось 10 тысяч квартир)[489]. Также нет точных данных об общем количестве переселившихся в новые квартиры семей. По расчетам М.Н. Потехина, всего переселилось около 65 тысяч рабочих семей[490]. В работах других авторов можно встретить другие цифры, расходящиеся с вышеприведенными[491].
Дать однозначную оценку жилищной политике советской власти сложно. С одной стороны, бытовые условия значительной части населения города стали намного лучше. Многие семьи выехали из подвальных и чердачных помещений, исчезли, как уже отмечалось, коечные и угловые жильцы. Однако этот процесс сопровождался многочисленными эксцессами, в которых не было никакой необходимости и которых при разумной организации переселенческой политики можно было бы избежать. Сделать это городским властям помешала психология классовой вражды и нетерпимости, когда стремление «проучить буржуев» превалировало над реальной заботой о благе трудящихся. Сыграло свою роль и желание большевиков устроить жизнь людей в соответствии с идеалами коммунистического общежития, образовать из жилищ некое подобие фаланстеров Роберта Оуэна. Сведение разных семей в одной квартире, таким образом, из средства улучшения условий жизни превращалось в самоцель. Именно к тем временам надо отнести возникновение пресловутых коммуналок, которых и поныне еще много осталось в городе.
